Премьера 300 лет спустя

Теодор Курентзис и Питер Селларс представили свою версию оперы Генри Пёрселла «Королева индейцев»

Поделиться

Make love, nоt war*

Начинается опера «Королева индейцев». Свет, музыка… И на сцене — балет. Да, балет. Не то чтобы небольшая перетанцовка — нет, всё по-серьёзному: непростая танцевальная лексика, отменно отрепетированные движения, поразительная синхронность, что особенно впечатляет, учитывая причудливость хореографии, в которой есть и радикальность модерна, и традиционность этнического танца. Это продолжается достаточно долго, и когда танец завершается, начинаешь понимать: всё очень непросто.

И это правда. Всё непросто.

Королева индейцев
Опера «Королева индейцев
Фото: Алексей Гущин

В опере, идущей почти четыре часа, собственно оперы — от силы треть. Здесь, кроме танца, есть ещё и драматическая актриса, читающая со сцены монологи из книги никарагуанской писательницы Росарио Агилар «Потерянные хроники Terra Firma». А ещё — сценография лос-анджелесского стрит-артиста Гронка, которая создаёт настроение, подчёркивает смыслы, но ничего, в отличие от традиционных театральных декораций, не иллюстрирует. А ещё — здоровенный буклет, в котором даётся перевод либретто, сделанный поэтессой Верой Павловой и её мужем Стивеном Сеймуром, и это особое медиа, связанное со спектаклем лишь косвенно, потому что в титрах, сопровождающих спектакль, даётся совсем другой перевод — маловнятный подстрочник.

«Королева индейцев» Пермского театра оперы и балета оказалась произведением настолько навороченным, что зрители разделились на тех, кто, объевшись, ушёл после первого действия, и тех, кто, не вполне переварив, намерен посмотреть второй раз, чтобы во всём разобраться. Тех, кто посмотрел разок от начала до конца и на этом успокоился, практически нет.

Взявшись впервые в истории театра поставить на сцене незаконченную оперу Генри Пёрселла (последние 300 лет исполнялась только в концертном или слабо театрализованном варианте), постановщики — дирижёр Теодор Курентзис и режиссёр Питер Селларс — вложили в этот проект своё представление об идеале, свои этические правила, свои страхи.

Мы имеем дело с произведением в жанре «сбычи мечт», как о том сказал сам Питер Селларс в интервью «Новому компаньону», а когда дорываешься до чего-то, чего хотел очень долго, трудно не переборщить. С «Королевой индейцев» это, несомненно, произошло: она чрезмерна как по продолжительности, так и по интенсивности и многообразию художественного высказывания. В ней всё  — слишком.

Прибавьте к этому чрезвычайно невнятный сюжет, да ещё и то, что 99% пермяков совсем не озабочены проблемами глобализма и насилия в «третьем мире», которые так важны для Питера Селларса, и получится, что шесть показов «Королевы индейцев», которая (не надо тешить себя иллюзиями!) никогда не войдёт в постоянный репертуар театра,  — это ровно столько, сколько надо. Вся целевая аудитория этого спектакля, сколько её живёт в Перми, в эти шесть показов вместится с лихвой.

Словом, премьера Пермского театра оперы и балета чрезвычайно уязвима, так и просится на критику. Но... рука не поворачивается её анализировать.

Потому что это сногсшибательно прекрасно.

Музыка Пёрселла  — как раз та, которую называют божественной. Написанная более 300 лет назад, она сегодня входит в какой-то труднообъяснимый резонанс с гармониями современнос­ти. Достаточно напомнить арию They tell us that you mighty powers о радости в печали и свободе в цепях, которая звучит в фильме Тарковского «Зеркало»: в опере она — в самом финале, это своеобразный аналог знаменитой прощальной арии Дидоны в «Дидоне и Энее», и она уже одна достойна того, чтобы три с половиной часа сидеть в зале и ждать её, как награды. Совершенно не случайно, думается, в этот момент в действии возникает тема зеркал.

К тому же эта музыка потрясающе исполнена. Оркестр MusicAeterna «оброс» барочными инструментами, и для тех, кому повезло сидеть в первых рядах балконов, оркестровая яма, ощетинившаяся грифами теорб, являла занимательное зрелище. А уж до чего увлекательно было смотреть на Теодора Курентзиса, особенно когда он начинал танцевать или бить в барабан!

Но главные музыкальные подарки — вокальные. «Королева индейцев» не была закончена композитором — музыки Пёрселла было всего на час, и Курентзис с Селларсом добавили к партитуре ещё несколько его произведений. В основном хоровых — и не случайно. Мастерство хора MusicAeterna за те два года, что он поёт в Перми, выросло невероятно. Аж страшно: неужто это не предел? Когда хор «мертвецов» запел, лёжа на спине, то есть в такой позе, где не то что петь — дышать трудно, поначалу казалось, что музыка доносится откуда-то из-за кулис, или с балконов, или вообще отовсюду: звук такой однородный и в то же время сложный, что казалось, что он живёт в воздухе и обволакивает тебя многочисленными слоями.

Солисты настолько хороши, что вызывает отдельное уважение работа по кастингу. Все исполнители потрясающе пластичны, органичны на сцене и обладают, кроме голоса и вокального мастерства, ещё и таким редким для многих российских певцов качеством, как внятная, разборчивая дикция.

Главная лирико-драматическая пара — «королева индейцев» Текулихуатцин, она же донья Луиса (сопрано Джулия Баллок) и конкистадор Педро де Альварадо (тенор Ноа Стюарт) — потрясающе красивая и чувственная. И если герой несколько механистичен, то героиня абсолютно живая, очень выразительная. Во многим благодаря ей по крайней мере одна сюжетная линия становится полностью понятной: трагедия «Королевы индейцев» заключается в невозможности утопии любви. Любовь здесь трактуется именно как утопия, как попытка воплощения идеала, которая не удаётся, потому что даже любовь не может изменить жестокую природу завоевателя.

Королева индейцев
Фото: Алексей Гущин

Но главным потрясением среди всех певцов для пермских слушателей стали два контртенора — Винс И и Кристоф Дюмо. У Пёрселла для контртенора написано музыки больше, чем для всех других голосов, вместе взятых, так что не будет преувеличением сказать, что эти певцы достойно «отвечали» и за красоту звука, и за настроение.

Настроение после «Королевы индейцев» сложное. Это, безусловно, трагедия, но оптимистическая. Питер Селларс постарался в этой постановке высказать очень важные для него мысли, даже не мысли, а мечты — о новом человеке, который сможет объединить человечество, и зритель, продравшийся через все сложности восприятия спектакля, не может не почувствовать надежду на появление этого человека, его рождение из трагического союза любви и войны.

Наконец, необходимо сказать о том, чего все так боялись — визуальном осовременивании классики. Да, «конкис­тадоры» здесь одеты в камуфляж и бронежилеты, а «индейцы»  — в пёстрый секонд-хенд из гардероба современных мексиканских крестьян. Но Селларсу и художнику по костюмам Дуне Рамиковой удалось мастерски избежать при этом снижающего эффекта, который обычно возникает, когда классических героев одевают в наряды ХХ и ХХI веков. Ведь при всей чуждости времени написания оперы эти костюмы — совсем не бытовые, не повседневные. Они оказались достаточно вневременными, чтобы обозначать явления вообще: военных любого времени, жён и матерей любого времени, народ любого времени. И в то же время эта сценическая пестрота — и в костюмах, и среди исполнителей, где несколько чернокожих, несколько метисов, есть китаец, индус и японка, — неуловимо напоминает о 1970-х годах, о времени «детей-цветов», которые наив­но пытались победить любовью войну. Не победили, но след оставили — навсегда.

*«Занимайтесь любовью, а не войной» — лозунг хиппи


Поделиться