Сергей Сопов: Первый советский космодром можно и нужно сохранить
Генеральный директор компании «Авиализинг» напомнил историю «Байконура» и поделился своими мыслями о его возможном будущем
Чуть более 20 лет назад Страна Советов в сфере покорения космоса шла семимильными шагами. Был осуществлён запуск ракеты «Энергия» с многоразовым кораблём «Буран», началась активная подготовка к его пилотируемому полету. Конец амбициозным планам положил август 1991-го. С тех пор космодром «Байконур», откуда впервые в мире на орбиту Земли отправился космонавт Юрий Гагарин, начал постепенно терять не только свою былую славу, но и перспективы выживания. В настоящее время используется лишь малая часть его гигантских мощностей, созданных на подъёме соперничества в космосе двух мировых держав, невостребованные комплексы приходят в упадок.
Генеральный директор компании «Авиализинг» Сергей Сопов полагает, что сегодня ещё есть шанс сохранить существующую транспортную космическую систему для будущих поколений землян. Но завтра, предупреждает эксперт, уже может быть поздно.
Сопов Сергей Алексеевич
Год рождения: 1957.
Образование: Пермское высшее командное училище, квалификация — инженер, специальность — «Автоматизированные системы управления и контроля».
Трудовая деятельность: проходил службу в Вооружённых силах СССР на космодроме «Байконур», участвовал в наземных испытаниях ракетно-космического комплекса «Алмаз», советской многоразовой транспортной космической системы «Буран»;
1988 год — руководил первым запуском многоразовой космической системы «Энергия-Буран». Преподавал в МАИ;
1991 год — по приглашению президента Республики Казахстан переехал в город Алма-Ата, где создал Агентство космических исследований, руководил проектами утилизации и конверсии ракет СС-18, расположенных на территории Казахстана;
1994 год — указом президента Республики Казахстан назначен генеральным директором государственной аэрокосмической акционерной компании «КОСКОМ», организовал передачу космодрома «Байконур» в аренду Российской Федерации;
1995 год — вернулся в Россию;
1996-1997 годы — генеральный директор корпорации «Пермские моторы»;
1997-1999 годы — председатель совета директоров корпорации «Пермские моторы»;
2001-2013 годы — президент компании «Авиализинг»;
2013 — настоящее время — генеральный директор компании «Авиализинг».
Имеет правительственные и государственные награды.
— Сергей Алексеевич, накануне Дня космонавтики вас не тревожит ностальгия? Ведь, по вашим словам, лучшие годы своей жизни вы провели в Байконуре?
— Действительно, годы работы на космодроме были самым счастливым временем в моей биографии. В Байконуре выросла моя дочь. И ощущение счастья, необычности всего, что там происходило, осталось на долгие годы.
Это был интересный город, построенный на берегу Сыр-Дарьи в абсолютно голой степи, который строители оросили, засадили тополями, превратив в настоящий оазис. В то время там действовали восемь общеобразовательных школ, два техникума, филиал Московского авиационного института. Для перевозки людей предназначались четыре автобусных маршрута, такси. Жилой массив связывался со стартовыми площадками не только автомобильной, но и железной дорогой, по которой ходило ежедневно от восьми до десяти кондиционированных поездов.
Для закрытого города, куда въезд был только по специальным пропускам, это было очень много. В Байконуре (бывший Ленинск) люди жили, работали, учились. Потом увольнялись в запас и уезжали в центральную Россию, а на их место приезжали новые специалисты.
В период расцвета космической отрасли общее количество работающих на космодроме «Байконур» составляло 110 тыс. человек (без учёта огромной армии строителей, которых было почти столько же, сколько и обслуживающего полёты персонала).
— Когда для города и космодрома настали тяжёлые времена?
— В 1991 году, после «парада суверенитетов» бывших советских республик, космодром «Байконур» со всей инфраструктурой отошёл к Республике Казахстан, в руках которой оказались гигантские основные фонды, связанные с бывшей советской ракетно-космической отраслью. Россия в то смутное время о космосе не думала, занимаясь построением рыночной экономики. Правда, несколько позже выяснилось, что Российской Федерации космические программы всё-таки нужны, хотя далеко не в том объёме, как это требовалось Советскому Союзу.
Ракетная промышленность и связанная с ней инфраструктура в СССР создавались под идеологическим «прикрытием»: первое в мире советское государство должно было быть первым везде, в том числе и в космосе. Полёт Юрия Гагарина стал ярким тому доказательством.
В новых условиях прежняя идеология перестала работать, и каждая отдельно взятая страна на территории бывшего СССР от такой постановки задач отказалась. В результате никому не нужными оказались ракета-носитель «Энергия», орбитальный корабль «Буран», а также большая часть космических мощностей космодрома.
Казахстану «Байконур» тоже был, по большому счёту, не нужен. Он стал для республики большой проблемой, поскольку требовал глобальных затрат.
В то время группа специалистов во главе с главным конструктором советской многоразовой системы «Энергия-Буран» Борисом Губановым, в которую входили руководители космодрома и представители министерства общей промышленности, пыталась ответить на вопрос: как дальше жить? У каждого был свой взгляд на будущее. Некоторые видели в Казахстане просто источник денег, чтобы можно было продолжить работу в составе республики: «Дайте денег — мы вам запустим ракеты». А с какой целью и куда запускать, никто не знал.
Но были и конструктивные предложения. В частности, появилась идея создания на базе космодрома «Байконур» Международного космопорта, которую сформулировал Губанов.
— Появление нового термина «космопорт» имеет принципиальное значение?
— Разница между космопортом и космодромом такая же, как между аэродромом и аэропортом. Космопорт включает в себя не только космодром, но и все необходимые технологические системы для приёма, обработки и отправки в космос грузов и людей (системы безопасности, таможенного контроля, биологического и паспортного контроля, зоны хранения, зоны подготовки к полёту). Понятно, что большая часть всего перечисленного была делом будущего. Сегодняшний уровень развития космических транспортных систем пока диктует индивидуальный подход к каждому запуску.
Впрочем, дело вовсе не в названии. Принципиально было как-то сохранить имеющиеся заделы.
— Что в принципе может быть предложено в условиях, когда космическое хозяйство оказалось не нужно в том виде, в каком оно всегда существовало, ни России, ни Украине, ни Казахстану?
— Идея заключалась в том, чтобы вывести мощности «Байконура» из-под определённой юрисдикции, сохранив их в республиканской собственности, и предложить тем, кому они могли потребоваться.
По сути, это был проект создания международного консорциума на базе основных фондов космодрома в виде акционерного общества. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев эту идею поддержал, подписав в 1991 году распоряжение о создании Государственной акционерной аэрокосмической компании «Коском», которая должна была формировать космическую программу республики. Я соответствующим указом был назначен её президентом.
В результате долгих переговоров появился интерес к проекту со стороны России. Обсуждались возможности передачи космодрома в концессию или аренду. Вначале предполагалось передать России только те объекты, которые ей требовались для реализации конкретных космических программ. Такая схема позволяла оставить невостребованные мощности в собственности республики, и на их базе формировать консорциум. То есть был предложен некий компромисс.
России отдавались в аренду стартовые комплексы ракет-носителей «Протон», «Союз» и некоторые испытательные военные части, решающие оборонные задачи (где РФ сейчас и работает). А всё остальное (площадки РН «Зенит», СС-18, испытательные комплексы, части ПВО, комплекс «Энергия-Буран») должно было остаться в ведении Казахстана. Но это была достаточно сложная для понимания вещь.
В итоге в 1994 году вместо предложенного варианта, хотя он был согласован всеми сторонами и проект договора был готов, был подписан договор на одном листочке, где весь космодром вместе с жилым комплексом был отдан Российской Федерации в аренду за $115 млн в год. Я не говорю, плохо это или хорошо, мало это или много. Это в любом случае было неким движением вперёд, что в принципе позволило сохранить космодром.
Видимо, политическое руководство Казахстана в то время не видело возможности и сил внутри страны, которые могли бы реализовать масштабный проект. Это была слишком сложная задача и для казахских законодателей. Опора на меня, как руководителя, была слабой, я был слишком молод для этого. Автор идеи Борис Губанов в то время был очень болен и не мог подключиться к продвижению проекта.
— То есть сегодня можно порадоваться, что благодаря России «Байконур» продолжает выполнять свои задачи?
— Россия выделяет на содержание космодрома определённые средства помимо арендной платы — на ту часть, которая ей интересна. А «ненужная» инфраструктура разрушается.
У Казахстана нет финансовых возможностей и людей для поддержания функционального предназначения бесхозных объектов. Правда, в 2004 году появился российско-казахстанский проект стартового комплекса «Байтерек» на базе ряда наземных объектов многоразовой космической системы «Энергии» для российской ракеты-носителя «Ангара». Когда выяснилось, что «Ангары» в ближайшее время не будет, стороны подписали соглашение с Украиной для запуска с этой площадки РН на базе «Зенит». Это тоже неплохой вариант. Но последние политические события показывают, что перспективы этого проекта призрачны.
Проблема, на самом деле, в другом. Понятно, что России зависимость от Казахстана в реализации космических программ не очень нравится, и она начинает от неё уходить. Строительство космодрома «Восточный» имеет под собой только одно основание: он нужен для того, чтобы обеспечить России беспрепятственный доступ к космосу со своей площадки. Это на случай, если возникнут проблемы во взаимоотношениях с соседней республикой. Пока проблем нет, Роскосмос будет использовать «Байконур» для решения тех задач, которые невозможно реализовать на космодроме «Восточный». Но как только у нового космодрома появятся техническая и организационная возможности, туда будут переноситься пуски, а загрузка «Байконура» с каждым годом станет уменьшаться.
— Но «Восточный» пока находится в стадии строительства, и когда оно закончится, не очень понятно...
— Если начали рыть котлован, закопав туда сотни миллиардов рублей, то объект всё равно будет построен, как Олимпиада в Сочи. Подобного рода крупные проекты доводятся до завершения, независимо от желаний или ошибок конкретного человека. Тем более что стратегических ошибок нет: выбрано подходящее место, к которому «привязан» вполне рабочий ракетный комплекс «Союз». Следовательно, рано или поздно произойдёт перераспределение пусков в сторону российского космодрома.
— То есть в складывающейся системе координат вариантов выжить у «Байконура» немного?
— В этом весь фокус. Процесс не спеша идёт к тому, что через 20 или 50 лет (не суть важно, через сколько) этот космодром не будет нужен никому. Кроме Казахстана, для которого он станет глобальной проблемой. Ведь останется город, люди, которые там живут, не только россияне, но и казахи. Всю их систему жизнеобеспечения придётся как-то содержать.
Есть ещё один важный момент, идеологический: «Байконур» был первой точкой на земле, откуда началась дорога в космос. Если эта площадка будет разрушена, уйдёт в никуда, это будет очень печально для всего человечества.
— Можно ли предотвратить пессимистичный сценарий? Как вариант, вернуться к проекту 20-летней давности?
— Думаю, что сегодня руководители Космического агентства Казахстана размышляют над этим. Пока ещё можно попытаться выделить невостребованные основные фонды, предложив их для эксплуатации всем желающим. Конечно, с момента рождения идеи прошло много времени. 20 лет назад все площадки находились в рабочем состоянии, была отечественная промышленность, способная производить тяжёлые транспортные космические системы и обеспечивать их работой, а значит — предлагать конечному потребителю комплекс услуг в области пусков.
Сейчас возможности эти сужены до двух (если не считать украинскую РН «Зенит») транспортных космических систем — «Союза» и «Протона». РН «Ангара», если появится, то, по сути, просто заменит «Протон».
Сохранилась в рабочем состоянии строительная часть стартового комплекса. Но чтобы привлечь заинтересованные страны и инвесторов, собственность нужно выделить из общей массы и им предложить. К примеру, тяжёлую ракету, которая требуется для осуществления программы полёта на Марс, можно было бы «привязать» к стартовому комплексу «Энергии».
Там есть все условия, чтобы современную транспортную космическую систему готовить и запускать. В том числе — стартовый комплекс, способный обеспечить пуск тяжёлой транспортной космической системы, объекты наземной инфраструктуры необходимые для обеспечения её предстартовой подготовки, огромный посадочный комплекс, куда можно сажать многоразовые орбитальные корабли. Есть хранилища кислорода, водорода, гелия. Есть кислородно-азотный завод, подъездные магистрали, железная дорога, тяжёлые транспортировщики, которые идут сразу по двум железнодорожным колеям.
На самом деле, сегодня возможны лишь два варианта развития событий. Можно сохранить status quo и дальше смотреть, как идёт дело, управляя процессом внутри сложившейся ситуации. А можно предложить России некий вариант, который бы устроил её и дал надежду на развитие космодрома для Казахстана.
— Как показывает практика, Россию сложно склонить к компромиссу...
— Уверен, что России было бы интересно сохранить то, что ей нужно сегодня: мощности для запуска «Протона» и «Союза», но при этом уйти от арендных платежей за всю площадку в целом. То есть пересмотреть условия договора, переведя их в другую финансовую плоскость.
Сегодня можно создать консорциум (с участием России) и переложить на него услуги по пуску российских ракет-носителей. Консорциум будет делать то, что сегодня делают люди, работающие на космодроме, где создана и функционирует отлаженная структура. И получать деньги за свою работу. При этом Россия избавляется от арендных платежей и оплачивает только те услуги, которые получает от консорциума (что она делает и в настоящее время, оплачивая труд своих специалистов в дополнение к арендным платежам).
В такой схеме фонды, которые не нужны России, остаются свободными. Их можно выделять и предлагать тем, кто в них заинтересован.
Вопрос собственности — это вопрос договорённостей. Все стороны должны быть заинтересованы в реализации этой идеи. Особенно в перспективе, когда Россия начнёт платить дважды — за космодром «Восточный» и за «Байконур». Затраты в любом случае придётся сокращать. Проблема в том, что и кому предлагать.
— Кто в принципе может проявить интерес к работе на мощностях «Байконура»?
— Кто угодно: Европейское космическое агентство, имеющее тяжёлые ракеты «Ариан», Израиль, Южная Корея.
Будет ли это предложение востребовано, конечно, непростой вопрос. Когда 20 лет назад эта идея появилась, я был точно уверен, что она будет востребована. Сейчас поле решения очень узкое: пока в мире нет таких нагрузок, которые потребовали бы вывода на орбиту ракет тяжёлого веса. Средний размер спутника, который выводится на геостационарную орбиту, составляет 4,5 тонны. Чтобы его туда «повесить», нужно на опорную орбиту вывести 20 тонн груза (сам спутник плюс разгонный блок). С этой задачей хорошо справляются существующие в мире космодромы. В нашем случае речь идёт о том, чтобы предложить мировому космическому рынку программу, рассчитанную на длительную перспективу.
Сегодня любая страна, кроме США, самостоятельно реализовать проект с использованием тяжёлых ракет-носителей не сможет. Создать инфраструктуру, которую в своё время построил Советский Союз, тяжёлые стартовые комплексы, очень сложно и стоить это будет миллиарды долларов. Поддержание её в рабочем состоянии — сотни миллионов долларов в год. И суть в том, что всё это уже реализовано на «Байконуре» и ждёт своего часа. На наземные стартовые комплексы приходится приблизительно 60% затрат создания транспортной космической системы как таковой. Поэтому Казахстан может сыграть историческую роль в мировой космонавтике.
Думаю, подобные проекты должны реализовываться под эгидой ООН. Их назначение — совместными усилиями разных стран запускать тяжёлые ракеты-носители к Луне, к Марсу. О таких программах сегодня уже идёт речь: технологически человек готов к полёту на Марс. Раз он в технологическом смысле созрел, значит, рано или поздно это произойдёт.
Космопорт — пункт, с которого человечество может достигать каких-то точек в дальнем космосе, за пределами Земли. Таких космодромов на всю планету нужно один-два. Хотелось бы, чтобы «Байконур» занял на карте Земли свои позиции.
Пусть сегодня нет реальной транспортно-космической системы такого масштаба. Есть поле возможностей. Вы предложите эти возможности человечеству, и те люди, которые об этом думают, будут над ними размышлять. Будут приезжать, смотреть... Может, сначала это ничем не закончится. Но, во всяком случае, это лучше, чем просто сидеть на разваливающихся комплексах и ностальгировать.
Никто не ставил задачу заработать денег, когда в космос запускали Гагарина. Это не коммерческая и чрезвычайно затратная задача. Человеком движет жажда знаний. Технологии запуска «Бурана» и «Шаттла» освоены, просто пока не востребованы. Но это не навсегда.
Говорю, как автор идеи: сегодня последний шанс для её реализации. Предложения, сформулированные два десятилетия назад, остаются актуальными.
Основные тезисы, положенные в идею создания Международного космопорта
— Международный космопорт (МК) создаётся для осуществления беспрепятственного доступа стран-членов ООН к космическому пространству;
— организационной формой деятельности МК может стать международный консорциум, осуществляющий свою деятельность на основе Устава ООН и международных соглашений, обеспечивающих специальный статус космопорта;
— специальный статус МК должен гарантировать всем странам-членам ООН свободный доступ к космическому пространству;
— страны-участники проекта заявляют, что возможности космопорта не будут использоваться во вред третьим странам (запрет на использование МК в военных целях, для вывода в космос оружия или элементов национальных космических систем, используемых в военных целях);
— договор о создании и использовании МК должен быть открытым, позволяющим всем заинтересованным странам присоединяться к нему. Доступ должен регулироваться специальными правовыми актами;
— технической основой МК должна стать уже существующая транспортная космическая система, способная доставлять на околоземную орбиту как различные грузы (исследовательские, навигационные и пр. спутники), так и, при необходимости, людей. Для решения этой задачи транспортная космическая система должна иметь в своём составе ракету-носитель, разгонный блок, межорбитальный буксир, орбитальный корабль, транспортный корабль снабжения, универсальную космическую платформу;
— Создание МК осуществляется на основе межгосударственного договора стран-инициаторов (Россия, Перу, Эквадор, Венесуэла, Аргентина, Бразилия и др.) под эгидой ООН. Этим соглашением утверждается устав Международного космопорта;
— Международный космопорт — логический эволюционный этап развития транспортных космических систем, позволяющий всем странам-членам ООН иметь свободный доступ к космическому пространству вне влияния политической конъюнктуры и национальных интересов отдельно взятой страны.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.