Богдан Росчич: В Европе продавцы музыкальных магазинов с нетерпением ждут следующую пермскую запись
Президент компании Sony Classical рассказал «Новому компаньону» о совместной работе с Теодором Курентзисом и о сложностях на рынке звукозаписи
Богдан Росчич родился в социалистической Югославии и в школе им. Владимира Ильича Ленина изучал русский язык. Затем он оказался в Австрии и Вене изучал философию и музыковедение, работал журналистом, музыкальным критиком. Сегодня он — глава крупнейшей интернациональной компании, специализирующейся на записях классической музыки. В Пермь Богдан Росчич приехал в связи с записью оперы Моцарта «Дон Жуан», которую его компания осуществляет в Пермском театре оперы и балета.
Алексей Романов
— Какова цель вашего приезда?
— Я здесь потому, что мы здесь создаём запись, которая, надеюсь, будет эталонным исполнением одного из самых важных музыкальных произведений, которые когда-либо были написаны. Я думаю, что мы достигнем своей цели, поскольку MusicAeterna — и оркестр, и хор, — на мой взгляд, сегодня входит в крошечную элитную группу величайших ансамблей мира.
Для меня Пермь — особенное место. Моя работа подразумевает много путешествий и много походов в театр: её преимущество — то, что я посещаю множество замечательных оперных постановок и симфонических концертов. Но то, как сейчас здесь рождается музыка — это захватывающе!
Работа оркестра MusicAeterna — полнейшее согласие, радость и счастье от совместной работы, небывалый перфекционизм. Поэтому, бывая в Перми, я чувствую себя на 20 лет моложе. Так что главная причина моего приезда — эгоистическая.
Кроме того, мне нужно было встретиться с Теодором Курентзисом: у нас много тем для обсуждения. Главная — совместное прослушивание и обсуждение окончательной версии оперы Моцарта Cosi fan Tutte, которую мы записали ещё до уже выпущенной «Женитьбы Фигаро».
Теодор — очень студийный музыкант. Это не значит, что он не любит дирижировать на живых концертах, это значит, что он подходит к созданию записи как к особому искусству и добивается особого результата. Он работает в студии, формирует звук, создаёт особую динамику всей записи — от арии к арии, от ансамбля к ансамблю…
Постпродукция Cosi fan Tutte была очень долгой, потому что Теодор был неудовлетворён. Он долго не мог достичь нужного результата, и я приехал в Пермь для того, чтобы ещё раз вместе с ним послушать окончательный вариант и получить его одобрение.
Во время работы над операми Моцарта мы проводим вместе сотни часов, обсуждая, как бы нам хотелось слышать тот или иной фрагмент, как он должен звучать... Я испытываю особое удовольствие от этих взаимоотношений, так что я с радостью приехал в Пермь.
— Теодор одобрил запись Cosi fan Tutte?
— Да! Так что наконец-то мы сможем выпустить этот диск и ещё успеем сделать это до Рождества. Это очень хорошо с точки зрения коммерции: люди покупают на Рождество подарки, и этот диск — отличный рождественский подарок. Во многих странах, например, во Франции, в Германии, где мы представляли нашего «Фигаро», продавцы музыкальных магазинов с нетерпением ждут следующую пермскую запись — они уже знают, что это будет нечто уникальное.
Я хорошо помню презентацию «Фигаро», первую презентацию, в Берлине. Это было в кинотеатре Sony, и он был полон представителями магазинов: больших, вроде Amazon, маленьких — всяких. Мы показали небольшой фильм о Перми и об оркестре MusicAeterna, представили фрагменты записи. Теодор рассказал об этой записи, объяснил что-то... И общая реакция была — остолбенение. Я такого никогда не видел! Люди подходили ко мне после презентации — это люди, которые слышали тысячи записей, слушают их каждый день, обязательно слушают новую запись Доминго, новую запись Ланга Ланга, новое то, новое сё… Они подходили, жали мне руку и говорили: «Это — фантастика!» Без преувеличения могу сказать, что реакция была мощнейшая!
Так что сейчас рынок ждёт новую запись, и я счастлив, что они вот-вот дождутся.
— Есть много слухов о том, как происходят эти записи, как их делает Теодор Курентзис. Некоторые люди считают, что это «ненастоящая» музыка, потому что это монтаж из множества очень коротких отрывков, да ещё отредактированный с помощью электроники…
— Да, дискуссия на эту тему продолжается столько же, сколько существует в принципе звукозапись. Как только появились аналоговые магнитофоны, появилась возможность вырезать фрагменты, смонтировать... И тут же появились два противоположных течения: одно считает, что запись — это своего рода фотография концерта, документ. Не важно — в зале или в студии, перед слушателями или перед микрофоном сделана запись, но она документальна.
Другое течение, к которому принадлежал, например, Гленн Гульд, великий пианист, считает, что запись — это особый артефакт, который создаётся по собственным законам и правилам, отличным от законов и правил создания живого концерта. Это не фиксация живого концерта, это создание чего-то особенного.
Оба течения имеют право на существование, но, что касается меня, то я думаю так же, как Гленн Гульд. Я считаю, что финал в «Фигаро», который начинается как дуэт и перерастает в сцену для семи голосов, — это чудо. Это одно из величайших достижений человеческого гения. Я слышал сотни «Фигаро» в различных оперных театрах, и я точно знаю: ни в одном театре вы не услышите такого вокального совершенства, как на нашей пермской записи. На этой записи слышна каждая нота!
Есть особо одарённые люди, которые не нуждаются в певцах, чтобы слышать музыку: они её слышат в своей голове, когда читают нотный текст. Для них запись или исполнение на сцене — это примерно как для обычного человека экранизация прочитанной книги: всё равно не то, что мы представляли себе во время чтения. Но таких людей очень мало. Я, например, лишён этого дара. И многие выдающиеся музыканты тоже его лишены. Нам для того, чтобы услышать музыку, нужны певцы и музыканты. И я счастлив, что сейчас у нас есть возможность слышать абсолютно ту самую музыку, те самые ноты, что написаны в партитуре Моцарта. Это большое счастье, и это наше большое достижение.
Ради справедливости должен сказать, что я неоднократно слышал живые выступления MusicAeterna, без всякой электроники. Я знаю, на что способен этот коллектив. В Мадриде на представлении «Королевы индейцев»… Я никогда не слышал, чтобы хор так пел. Никогда в жизни! Так что неправда, что этот коллектив не может ничего исполнить без электронных примочек. Нет! Использование электроники было сознательным решением, чтобы достичь особенного результата. Это не хуже и не лучше, чем живая музыка, — это нечто иное.
— Почему «пермский Моцарт» так важен для Sony Classical?
— Давайте посмотрим на историю звукозаписи. Она началась с записи Энрико Карузо в Милане, в отеле, в 1910 году. Он спел 10 арий и получил гонорар наличными. А сейчас у нас уже есть более 100 лет наследия звукозаписи. Есть музыкальные произведения, которые были записаны более сотни раз! «Фигаро», как мы выяснили, до нашей работы был записан 177 раз — студийные записи, живые представления, CD, DVD… Мы всё учли, даже пиратские записи, сделанные в Венской опере с помощью диктофона.
Спрашивается: зачем делать 178-ю версию? Есть только две возможные причины. Первая — это очень выгодно. И это в нашем случае не причина, потому что рынок сегодня такой, какой он есть. Настоящая причина — сделать нечто абсолютно новое, радикальное и отличное от всего, что было раньше.
По-моему, пермская запись «Фигаро» — вершина того, что возможно сегодня в музыке. Это наилучшая возможная запись произведения, которое создал величайший гений, когда-либо рождённый человечеством. Я уверен в этом.
Мы не просто сделали «ещё одну запись Моцарта». Мы сделали нечто совершенно новое и особое и, по-моему, превосходящее предшественников. Мы дали для всех любителей музыки возможность слушать эти произведения в качестве, которое доныне было недосягаемо.
— Вы сказали, что «рынок сегодня таков, каков он есть». И каков же? Не кажется ли вам, что отрасль звукозаписи сегодня чуть ли не такая же вымирающая, как бумажные книги?
— Я думаю, что на рынке классической музыки и на рынке музыки вообще картины разные.
Классическая музыка — это не то, что может быть модным. Она требует от слушателя многого: терпения, сосредоточенности, работы над собой.
Так что на нашем рынке не так просто продать что-то новое. Люди, которые хотят слушать фортепианные сонаты Бетховена, могут выбирать из сотен предлагаемых вариантов. Зачем делать и продавать новые, когда есть записи Святослава Рихтера и Эмиля Гилельса?
Есть и проблемы общие для рынка звукозаписи, и они нас тоже касаются. Пиратство — огромная проблема. Зачем покупать диски, если можно скачать запись из интернета? Бесплатно! Магазины дисков умирают. Те люди, которые всё ещё хотели бы покупать диски, зачастую не могут это сделать.
Раньше в Лондоне, на Пикадилли, в течение 60 секунд вы проходили мимо трёх огромных магазинов звукозаписи: Virgin, Tower Records, HMV. Они работали до полуночи и всегда были полны народа: молодых, пожилых, модных, немодных, всяких людей. Они слушали музыку, говорили о музыке, покупали музыку… Вcё! Ни одного из них не осталось.
Рынок музыки, записанной на физических носителях, неуклонно снижается. Правда, рынок цифровых записей растёт, но растёт недостаточно быстро. Вот где главная проблема! Я думаю, что цифровое распространение звукозаписи будет фантастическим рынком, особенно для классики, но нам ещё нужно к этому прийти.
Есть разные виды цифровых сервисов: вы можете купить музыкальную запись, расплатившись банковской картой, и скачать её к себе на компьютер, а можно подписаться, платить раз в месяц что-то смешное вроде $10 и не переписывать музыку на свой компьютер, а просто выбирать из миллионов записей, представленных на удалённом сервере, и слушать их в неограниченных количествах прямо со своего смартфона. Всё больше людей пользуются этими возможностями.
Если бы в те годы, когда я мальчишкой собирал коллекцию пластинок, мне бы сказали, что за цену какого-нибудь не очень дорогого диска я смогу слушать все записи, которые когда-либо были сделаны… Я бы решил, что это что-то из области фантастической литературы. А сейчас, например, в Швеции 70% музыкального рынка относится к таким сервисам.
Музыка становится частью бытовой инфраструктуры: тепло в батареях, электричество в розетке, вода в кране, музыка в компьютере… Это прекрасная перспектива. Вопрос только, как нам пережить переходный период, пока идёт становление этого рынка.
— Может быть, диски станут, как и бумажные книги, эксклюзивным нишевым продуктом, товаром для знатоков и коллекционеров?
— О да! Это уже происходит. Например, диск «Фигаро», который мы выпустили с Теодором, — великолепный подарок. Я провёл множество дней, выбирая дизайнера и даже качество бумаги, на которой напечатан буклет, чтобы этот диск стал хотя бы приблизительно так же красив, как записанная на нём музыка. Я бы обязательно захотел получить такой диск в свою коллекцию.
Всё, что выпускает компания Sony Classical, представлено на цифровых сервисах, но наша публика, люди, которые слушают классическую музыку, всё ещё любят разыскивать и приобретать новые диски, иметь их у себя дома.
Может быть, лет через пять всё изменится. Я не знаю. Увидим.
— Каковы ваши совместные планы с Теодором Курентзисом?
— Мы уже записали гораздо больше, чем выпустили. Выпустили мы пока только «Фигаро», в ноябре выйдет Cosi fan Tutte.
Мы записали невероятный диск музыки Рамо, причём эта невероятная запись была сделана случайно: мы собирались приступить к записи Cosi fan Tutte, но певица, которая была Теодору абсолютно необходима, была больна, и мы решили сначала записать Рамо. Записывали в школе имени Дягилева — там фантастическая акустика! Этот диск выходит уже на следующей неделе. Совершенно потрясающая запись: она сделана не как концерт, а как сюита, все произведения и фрагменты на ней предстают как единое целое. Это что-то вроде большого музыкального произведения, которого Рамо не создавал, но вся музыка — его.
Затем у нас есть запись Стравинского, с которой ещё надо работать, закончить постпродукцию. Затем, само собой, «Дон Жуан», который записывается сейчас.
Мы также записали Концерт для скрипки с оркестром Чайковского с одной из моих самых любимых исполнительниц — Патрицией Копачинской.
Мы выпускаем DVD «Королевы индейцев», записанной в Мадриде. Он тоже вот-вот выйдет.
В скором будущем мы надеемся приступить к записи всех симфоний Бетховена.
У нас уже многое записано, но я хочу ещё! По-моему, Теодор должен сделать свои версии самого заигранного, самого хрестоматийного материала. Вроде «Травиаты». Только он сможет создать новое прочтение таких вещей, дать им новую жизнь.
Пермская запись оперы «Свадьба Фигаро» признана лучшей в 2014 году
По результатам опроса, проведённого журналом Opernwelt среди 50 критиков США и Европы, запись оперы «Свадьба Фигаро» Моцарта в исполнении оркестра и хора MusicAeterna под управлением Теодора Курентзиса признана лучшей в номинации «CD года».
Запись Le Nоzze di Figaro — первый из трёх дисков, запланированных к выпуску Sony Classical в рамках эксклюзивного долгосрочного контракта с Теодором Курентзисом и Пермским театром оперы и балета, согласно которому записи трёх опер цикла — Le Nоzze di Figaro («Свадьба Фигаро»), Cosi fan Tutte («Так поступают все женщины») и Don Giovanni («Дон Жуан») — должны быть осуществлены с оркестром MusicAeterna.
Оркестр приступил к записи оперы «Дон Жуан», официальный релиз которой намечен на 2015 год.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.