ФРАНСУА МИТТЕРАН: ПРОТИВНИК И ПОСЛЕДОВАТЕЛЬ ДЕ ГОЛЛЯ.

В III И IV РЕСПУБЛИКАХ

Столь неординарная личность, как четвертый президент V республики Франсуа Миттеран (1916-1996 годы) притягивала и притягивает к себе внимание множества политологов, историков, журналистов, писателей. Суждения об этом человеке и политике располагаются в широчайшем диапазоне. На одном полюсе - обвинения в цинизме, макиавеллизме и

т. п., а на другом - восхищение и идеализация. До сих пор в глазах многих авторов Миттеран предстает подобием сфинкса, загадку которого еще предстоит разгадать.

По-видимому, одна из главных причин неразгаданности Миттерана таится в том, что он воплощал исключительное многообразие французской политической и духовной культуры, а также то сокровенное, "почвенное", что присуще провинциальной "глубинке". Можно сказать, что свою связь с Францией он ощущал и духовно, и даже физически.

Если его предшественник Валери Жискар д'Эстен оказался в Елисейском дворце с первой попытки, то Миттеран - только с третьей. Его политическая карьера напоминала американские горки: подъемы перемежались с крутыми спадами. Это приучило его держать удары, рассчитывать действия на много ходов вперед и, если потребуется, терпеливо дожидаться благоприятного момента, "дать времени время".

Будущий президент родился 26 октября 1916 года в городе Жарнаке по соседству с Коньяком (департамент Шаранта). Родословная семейства Миттеранов прослеживается с XV века; дворянские корни переплетались с буржуазными. Семья, в которой воспитывались 8 детей, отличалась строгим католическим духом. Хотя позднее Франсуа отошел от церкви, тем не менее католическая культура вошла в его плоть и кровь. Да и школьное образование он получил в католическом лицее Святого Павла в Ангулеме. Далее - Париж (1934), Сорбонна и Свободная школа политических наук, юридическое и филологическое образование. Молодой провинциал в основном наблюдает за бурными событиями второй половины 1930-х годов. Его политические симпатии еще не определились, представления о будущем довольно смутные.

В 1938 году он был призван в армию. Там его и застала Вторая мировая война. За проявленное в ходе военных действий мужество сержант Миттеран удостоился награды, но, получив ранение, попал в плен. С участью военнопленного он не смирился, и что для него, видимо, символично, с третьей попытки бежал из Германии (декабрь 1941 года). Во Франции беглец поступил в Комиссариат по делам военнопленных. Участие в этом органе, сотрудничавшем с немцами правительства Виши, служило прикрытием для Миттерана, который активно действовал в рядах Сопротивления. Первый же его контакт с Шарлем де Голлем породил взаимную неприязнь. Строптивый сержант вызывал раздражение у генерала. В движении Сопротивления он встретил Даниель Гуз, которая вскоре стала его женой.

Энергия и опыт участников Сопротивления оказались востребованы в послевоенной Франции. И сам Миттеран почувствовал вкус к политике, причем с первых же шагов ему сопутствовал успех. По традиции он начал с парламента. Затем в период с 1947 по 1958 годы он получал различные министерские портфели в 11 правительствах IV республики. "Профессия: министр", - так остроумно охарактеризовал роль Миттерана в эти годы один из его биографов. Молодой политик опирался на весьма своеобразную небольшую партию с длинным названием: "Демократический и социальный союз Сопротивления", чьим лидером он стал в 1953 году. От нее нередко зависело формирование пестрых многопартийных правительственных коалиций. За это ей и доставались министерские посты. Когда же в мае 1958 года IV республике бросили вызов мятежные военные и алжирские ультра, Миттеран в глубине души надеялся, что будет призван на роль спасителя. Но обратились не к нему, а к де Голлю.

ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ

Требовалось изрядное мужество, чтобы встать в оппозицию необычайно популярному генералу. Вместе с коммунистами, частью социалистов он голосовал в парламенте против де Голля. Даже в собственной партии его поддержали лишь 3 депутата. Дело было не столько в личной неприязни Миттерана к генералу, сколько в его приверженности к классической республиканской традиции. В де Голле он видел диктатора. Через несколько лет (в 1964 году) он опубликует едва ли не лучшую из своих 14 книг, в названии которой он дал собственное определение голлистского режима - "Перманентный государственный переворот".

Рискнувший плыть против течения Миттеран был просто выброшен из политики. На парламентских выборах в ноябре 1958 года он лишился своего последнего оплота - депутатского мандата. Пришлось заняться (и небезуспешно) адвокатской практикой. Но уже тогда отчасти интуитивно, отчасти сознательно неудачник нащупывает стратегию, которая помогла бы превратить поражение в победу. Для этого Миттерану нужно было стать главным оппонентом де Голля.

Начал он с восстановления своих локальных позиций. В марте 1959 года экс-министр был избран мэром маленькой коммуны Шато-Шанон (3 тыс. жителей). В поисках стратегической опоры взгляд Миттерана обращается влево. Хотя левые силы деморализованы победой де Голля, у них большой потенциал. Интересно отметить, что на Миттерана срабатывает закон, принятый на референдуме в 1962 году, согласно которому президент избирается всеобщим голосованием. Хотя Миттеран публично выступал за то, чтобы сказать "нет", он понимал, что плебисцитарная демократия такого рода неминуемо должна вести к консолидации противников де Голля. Рассчитывать на успех можно, лишь противопоставив ему единого оппозиционного кандидата.

Для соперничавших между собой социалистических лидеров Миттеран был "человеком со стороны" без солидной партийной опоры. Поэтому они на первых порах не видели в нем угрозы. Кроме того, всякий, бросивший вызов де Голлю, казался обреченным на жестокое поражение. Накануне президентских выборов 1965 года Миттеран проявил смелую инициативу: пошел на соглашение с находившимися в изоляции коммунистами. В результате аутсайдер стал единым кандидатом левых сил и заставил де Голля пережить унижение вторым туром голосования. К тому же разрыв между ним и генералом был вполне достойным - 10% (55:45).

Стратегический расчет Миттерана стал оправдываться, но майские студенческие волнения 1968 года разрушили его планы. Позиции Миттерана в левом лагере были подорваны. Единый кандидат левых сил выступил в эти дни против своего оппонента де Голля, но отнюдь не против институтов V республики. Более всего он опасался беспорядков и "вакуума власти". Левые отвернулись от него. На президентских выборах 1969 года Миттеран остался вне игры. На сей раз социалисты и коммунисты шли врозь. Кандидат социалистов Гастон Деффер получил всего 5% голосов, а коммунист Жак Дюкло - 21,5%. Победил же слывший наследником де Голля Жорж Помпиду, и это обернулось для Миттерана великим благом.

Правоту его стратегии трудно было отрицать даже заклятым врагам. Объединительный съезд социалистов в Эпине-сюр-Cен (июнь 1971 года) завершился триумфом Миттерана, избранного первым секретарем новоиспеченной Французской социалистической партии (ФСП). Теперь ближайшая его цель - превратить ФСП в первую партию левых сил, естественно, за счет коммунистов. Из пятимиллионного электората компартии 3 млн планировалось перетянуть на свою сторону. Ради этого Миттеран продолжил линию на сближение с ФКП и в 1972 году социалисты и коммунисты подписали совместную правительственную программу, стержнем которой являлась масштабная национализация. Миттеран вступил в борьбу с коммунистами на их поле. Одному из близких друзей он сказал: "Однажды французы поблагодарят меня за то, что я избавил их от коммунистической партии". Пока же в качестве единого кандидата левых сил он во второй попытке вплотную приблизился к Елисейскому дворцу, уступив в 1974 году Жискар д'Эстену всего 1% голосов. К концу 1970-х годов ФСП оттеснила компартию на 2-е место в лагере левых сил.

ОТ ЛИДЕРА ОППОЗИЦИИ К "ОТЦУ НАЦИИ"

К выборам 1981 года он готовился особенно тщательно. Важную роль в его кампании играл мастер политической рекламы Жак Сегела. Благодаря его усилиям Миттеран гораздо лучше смотрелся по телевидению. Было решено сделать ставку на весьма радикальную программу. "Миттеран против Жискара - это будет как Рузвельт против Людовика XV, как политика "нового курса" против старого режима", - отмечал Сегела. Хотя французы были разочарованы результатами экономической политики Жискар д'Эстена, вряд ли можно объяснить успех Миттерана его левизной и искусством имиджмейкера. Скорее всего 2%-ный перевес над соперником обеспечил раскол в лагере правых.

После шумных торжеств, устроенных левыми, наступили суровые будни. Миттеран взялся за реализацию своих "110 предложений". Национализации подверглись 11 крупнейших промышленных групп Франции. В итоге госсектор охватил 25% всех промышленных мощностей страны; в него направлялось до 50% инвестиций. Был введен повышенный налог на крупные состояния. Повышались зарплата, пособия, пенсии. Следствием этих мер явились существенный рост инфляции, бегство капиталов за границу, увеличение безработицы, понизилась конкурентоспособность французских товаров.

Не прошло и двух лет политики "нового курса", как администрация Миттерана начинает поворот в том самом направлении, в каком вел страну Жискар д'Эстен. Не случайно пост премьер-министра был доверен технократу Лорану Фабиусу, выпускнику той же самой Национальной школы администрации, что и Жискар д'Эстен. Надо отдать должное Миттерану: он не стал упорствовать на своих 110 предложениях. Ему был чужд какой бы то ни было догматизм, приверженность к какой-то одной идеологии. Возможно, и по этой причине он никогда не был "человеком партии".

Все же парламентские выборы 1986 года были вчистую проиграны социалистами. В V республике впервые возникла ситуация, когда президент и премьер-министр принадлежали к противоположным политическим лагерям. Со свойственным им остроумием французы назвали такое положение "сожительством", хотя в обиход вошло более корректное понятие "сосуществование".

И вновь Миттеран проявил свое политическое мастерство, обратив поражение в выигрыш. Как президент он сосредоточился главным образом на внешнеполитических делах, предоставив ставшему премьер-министром лидеру правых Жаку Шираку расхлебывать кашу экономических и социальных неурядиц. Против него теперь оборачивалось недовольство масс, а Миттеран все более и более входил в роль заботливого отца нации, арбитра, стоящего над партиями.

Именно президент-социалист, самый решительный оппонент де Голля, оказался последователем генерала в гораздо большей степени, чем

Ж. Помпиду и В. Жискар д'Эстен. Известный политолог Ален Дюамель сказал о Миттеране: "он - социалист-суверен". Однако дело не только в личных наклонностях четвертого президента. Важнее то, что он, обосновавшись в Елисейском дворце, оценил, какие стабилизационные возможности заложены в президентской власти. Когда-то Миттеран обвинял де Голля в том, что он "концентрирует в своих руках тотальность власти". Получив президентские полномочия, Миттеран не стал покушаться на конституцию. "Я приспособился к институтам V республики, потому что они были приняты французским народом", - объяснял он.

Однако связь Миттерана с радикальной республиканской традицией еще времен III республики сказалась в том, что он вразрез с голлизмом провел децентрализацию власти на местах. В начале своего первого президентского срока он похоронил установленную еще Наполеоном институцию департаментских префектур, подчиненных непосредственно Парижу. Тем самым существенно поднялся политический вес муниципальных властей.

Что касается социалистической составляющей многогранной идеологии Миттерана, надо учитывать ее весьма специфический характер. Бесспорно, ему было свойственно неприятие капиталистического "закона джунглей", он болезненно воспринимал несправедливость безраздельного господства денежных тузов. Незадолго до кончины он говорил о том, что битва против несправедливости - "это одна из самых прекрасных битв. Она определила мой политический выбор, и я по-прежнему считаю, что поступил правильно". У миттерановского социализма имелся серьезный ограничитель - любовь к свободе. Ее он называл "бриллиантом чистой воды". Вполне можно согласиться с суждением автора из "Foreign Affairs" Р. Тирски, "что Миттеран, подобно Токвилю, любил свободу больше, чем равенство, что он в большей мере был либералом, чем социалистом".

ДОБРЫЙ ДЯДЮШКА

К выборам 1988 года действующий президент пришел в хорошей политической форме. Все социально-экономические неудачи можно было списать на счет главного конкурента - премьер-министра Ширака. Самое же главное преимущество Миттерана заключалось в том, что он противостоял правым уже не как социалист, а как президент всех французов, общенациональный арбитр.

Образ отца нации был органично дополнен и конкретизирован. Президент предстал перед французами Тонтоном, этаким добрым дядюшкой, пекущимся о французах, как о своих детях: "Я вижу, что страна рискует погрязнуть в спорах и разногласиях, которые так часто подтачивали ее изнутри. Так вот, я хочу, чтобы Франция была едина. А она не будет единой, если попадет в руки нетерпимых людей, в руки партий, желающих получить все, в руки кланов или банд... Нужен социальный мир, нужен гражданский мир". Если на выборы 1981 года Миттеран шел под девизом "Спокойная сила", то теперь главным лозунгом стала "Единая Франция".

Козырной картой 72-летнего президента стала его репутация европейского государственного мужа, одного из мировых лидеров. На его стороне были многие знаменитости из мира культуры и искусств. Чего стоила, например, поддержка одного только Депардье. И французы отдали "дядюшке" почти 54% голосов.

Второе президентство Миттерана совпало с крутой ломкой на международной арене; внутриполитические проблемы отступили на второй план. Перемены были столь стремительны, что даже такой искушенный политик как Миттеран не всегда успевал сориентироваться. Отсюда нервозность и колебания. Так он отреагировал на скоропалительное объединение Германии, существенно изменившее баланс сил в Европе. Миттеран взял курс на сближение с СССР, но Советский Союз развалился буквально на глазах. Подобное развитие событий настолько встревожило мэтра европейской политики, что он, в отличие от других западных лидеров, поначалу занял в августовские дни 1991 года двусмысленную, выжидательную позицию относительно ГКЧП. После крушения биполярного мирового порядка значение Европы для Франции еще более возросло, и роль Миттерана как одного из ведущих европейских политиков способствовала укреплению позиций страны при новой расстановке сил.

Последние годы его президентства опять протекали в условиях "сосуществования". Социалисты проиграли правым парламентские выборы 1993 года. Партия президента за долгие годы его правления успела изрядно подмочить свою репутацию. До сих пор хвост коррупционных скандалов тянется за некоторыми видными деятелями ФСП из ближайшего окружения Миттерана.

Весной 1995 года завершилось его второе семилетие в Елисейском дворце, а 8 января следующего года он ушел из жизни. Скончался Миттеран от длительной тяжкой болезни, особенно жестоко мучившей его в последние месяцы правления.

По происхождению, воспитанию, особенностям духовного склада Миттеран напоминал практически исчезнувший тип политиков, доминировавших в III и IV республиках. Будучи, как и они, гуманитарием до мозга костей, он казался старомодным на фоне технократической элиты V республики с ее функциональным подходом к власти. Однако, несмотря на определенные традиционалистские наклонности, он обладал острым чувством современности. Как будто предвидя цивилизационные коллизии XXI века, он незадолго до кончины говорил: "Культурный компонент будет играть все более важную роль".

Благодаря своим духовным и интеллектуальным качествам Миттеран сумел придать президентской власти особую ауру, а политике - черты некоего таинства. И в этом отношении он был наследником де Голля. Он успешно продолжил миссию, начатую генералом, - формирование общенационального консенсуса. Решить такую задачу не под силу даже высокопрофессиональному технократу. Для этого требовался человек, подобный де Голлю, только уже не справа, а слева.