ГЕЛЬМУТ ШМИДТ: ПРАГМАТИК И МИССИОНЕР

СЫН ВОЛЬНОГО ГОРОДА ГАМБУРГА

Из всех 7 канцлеров ФРГ именно 5–й, то есть Гельмут Шмидт, обладал самым обширным набором профессиональных качеств в сочетании с широтой политического мышления и культурных интересов. Вместе с тем он отличался и неукротимым бойцовским характером. Его иногда даже называли «железным канцлером». На пике своей карьеры он успешно конкурировал по масштабам популярности с самим Конрадом Аденауэром.

Огромная роль в формировании личности Шмидта принадлежит его родному Гамбургу, гордому вольному городу с богатейшими историко–культурными традициями, с особым менталитетом его обитателей. Даже будучи канцлером в Бонне, он не мог избежать присловья: «У нас в Гамбурге...» Родился он там 23 декабря 1918 года. Его отец был учителем, строгим и требовательным не только по отношению к ученикам, но и к сыновьям. Мать отличалась художественными наклонностями, она приобщила Гельмута и его младшего брата к искусству: они часто посещали концерты и музеи.

Гельмуту явно повезло со школой, где он учился с 1929 по 1937 годы. В ней царила поистине гамбургская вольная и творческая атмосфера. Дети получали широкие познания и гармоничное воспитание. Учился Гельмут блестяще, причем по всем предметам. У него проявились способности к музыке, живописи и архитектуре. В то же время он был и капитаном школьной гребной команды.

В школе Гельмут нашел и свою любовь на всю жизнь — Ханнелоре («Локи») Глазер. С ней он вступил в брак в 1942 году, воспользовавшись солдатским отпуском. Его военная служба растянулась на 8 лет. В вермахт Шмидт был призван в 1937 году и находился в его рядах до апреля 1945 года. Тогда обер–лейтенант Шмидт оказался в британском лагере для военнопленных.

Гитлеровский режим был изначально ему чужд. Благодаря увиденному на фронте, а еще больше — во время службы в министерстве авиации, Шмидту, по его собственным словам, стало ясно, что он служил криминальному государству. Он многое осознал и переосмыслил в ходе ожесточенных дебатов, которые разворачивались за лагерной колючей проволокой. Именно там, как подчеркивал британский биограф Шмидта Джонатан Карр, «началась его жизнь как сознательного демократа».

НЕОРТОДОКСАЛЬНЫЙ СОЦИАЛ–ДЕМОКРАТ

В августе 1945 года он вышел на свободу и включился в политическую жизнь. Социал–демократическую партию (СДПГ) он выбрал для себя под влиянием одного из старших товарищей по лагерю и под сильным впечатлением от пламенного социал–демократического вождя — Курта Шумахера.

За долгие годы военной службы у Шмидта накопился огромный «отложенный спрос» на интеллектуальные занятия, учебу. Он поступает в Гамбургский университет. Мечтой его было изучать архитектуру, но прагматические соображения побудили его пойти на факультет экономики и государствоведения. Учился он жадно, полагаясь при этом прежде всего на самого себя: «Я тогда очень много читал и спорил, и это дало мне больше, чем университет». В дипломном исследовании (1949) Шмидт по горячим следам провел сравнительный анализ денежных реформ в Германии и Японии.

Он втягивается в общественно–политическую деятельность. Его ораторские и организационные способности привлекли к нему внимание. В 1947–1948 годах Шмидт возглавлял Социал–демократический немецкий студенческий союз. Шмидт становится видным функционером СДПГ в Гамбурге. С 1953 года его многократно избирают в бундестаг.

Очень скоро у свежеиспеченного парламентария обнаруживается неортодоксальный подход к военным проблемам. Было бы упрощением видеть в этом лишь последствия его офицерского прошлого. Скорее дело в том, что, сравнительно поздно вступив в ряды СДПГ, он не был отягощен грузом социал–демократической догматики. Из этого же вытекал его более широкий, «непартийный» взгляд и на многие другие вопросы теории и практики.

По мнению Шмидта, в таком демократическом государстве, как ФРГ, социал–демократия должна повернуться лицом к бундесверу, преодолеть привычное недоверие к военным, вести с ними постоянный диалог. Короче говоря: нельзя отдавать армию на откуп правым. Поскольку бундесвер должен был стать интегральной частью НАТО, то подобный подход означал бы и изменение негативной социал–демократической позиции по отношению к этому союзу.

В основном товарищи по партии гневно отреагировали на выступление Шмидта, но своими яркими речами против перспективы ядерного вооружения бундесвера из–за членства в НАТО он вернул себе расположение партии. Военно–стратегические вопросы прочно входят в сферу его интересов. В 1961 году увидела свет его книга «Оборона или возмездие». Анализу проблематики равновесия сил в условиях атомного века и противостояния США — СССР посвящена его другая книга «Стратегия равновесия» (1969).

17 февраля 1962 года жителям Гамбурга, да и всей Западной Германии, открылись выдающиеся качества Шмидта как «кризисного менеджера». В ночь с 16 на 17 февраля Гамбург стал жертвой грандиозного наводнения. Бургомистра в городе не оказалось, и Шмидт, исполнявший функции городского сенатора по внутренним делам, взял руководство спасательными операциями на себя. Когда бургомистр вернулся с австрийского курорта, Шмидт бесцеремонно отстранил его, тому оставалось лишь одобрить «умные и энергичные меры» главного спасателя. Среди земляков Шмидт превзошел по популярности даже знаменитого футболиста Уве Зеелера.

В 1967 году он стал председателем фракции СДПГ в бундестаге. К тому времени в ФРГ находилось у власти правительство «большой коалиции» из христианских демократов и социал–демократов. Прагматик Шмидт оказался на своем месте. Ему было проще, чем «заидеологизированным» коллегам. Он наладил эффективное сотрудничество с главой фракции Христианско–демократического союза Райнером Барцелем. Более того, с ним Шмидту частенько бывало комфортнее, чем с товарищами по партии.

Быстрота реакции, мастерское владение богатым словарным запасом, чувство юмора — все это делало его ведущим актером на парламентской сцене. Очень высок был и его телевизионный рейтинг. Соперничать со Шмидтом мог только один западногерманский политик — Франц Йозеф Штраус. Их дебаты называли «битвой гигантов». Ораторское искусство у Шмидта органично связано с политической практикой. «Для меня, — отмечал он, — демократия состоит из дебатов с вытекающими из них решениями».

Когда в 1969 году было сформировано правительство «малой коалиции» из СДПГ и либеральной Свободной демократической партии (СвДП), канцлер Вилли Брандт назначил Шмидта министром обороны. Решительно и неуклонно он добивается роста боеспособности бундесвера, а тем самым и войск НАТО. Высокую оценку министру обороны Шмидту давали взыскательные американцы. Для него были характерны жесткость и требовательность как в больших вопросах, так и в частных, но ему был чужд формализм. Так при нем в бундесвере разрешили носить длинные волосы, бороды и усы. «Меня, — говорил Шмидт, — интересует только то, что у человека есть в голове, а не то, какие он носит волосы, длинные или короткие».

Работал он на износ, по 16 часов в сутки. Как и следовало ожидать, дело кончилось тяжелой болезнью (начало 1972 года). Только сильная воля позволила ему выкарабкаться из ее цепких объятий. В июле того же года он становится не просто министром, а «суперминистром», сосредоточив в своих руках управление ведомствами финансов и экономики. Правда, с декабря у него остается лишь портфель министра финансов. Он быстро сближается со своим французским коллегой Валери Жискар д’Эстеном. Каждый из них уважал в другом профессионала высочайшего класса.

«Нефтяной кризис» осени 1973 года заставил министра финансов Шмидта вновь выступить в качестве «кризисного менеджера». На фоне некоторой растерянности канцлера, обусловленной, впрочем, не только «нефтяным кризисом», Шмидт выглядел самой сильной фигурой кабинета министров. Когда в мае 1974 года В. Брандт подал в отставку (поводом для нее послужило разоблачение восточногерманского шпиона в его окружении), практически ни у кого не было сомнений, что его преемником должен стать Гельмут Шмидт. 16 мая 1974 года он и был избран канцлером.

«КРИЗИСНЫЙ КАНЦЛЕР»

Шмидт не рвался к канцлерскому креслу, но и не уклонялся от ответственности; она даже подействовала на него как допинг. Графиня Марион Денхофф, издатель гамбургского еженедельника Die Zeit, писала: «Для многих стало неожиданностью, что так часто прихварывавший в последние годы Гельмут Шмидт не сломался после вступления в должность канцлера от стресса и под выросшим грузом ответственности, — напротив, прямо–таки расцвел».

В Шаумбургском дворце он оказался в тяжелое время. «Тучные годы» остались позади, а бундесбюргеры привыкли пользоваться благами «экономического чуда». И гражданам, и правительству нужно было менять менталитет. Как нельзя более уместным оказался теперь присущий Шмидту менеджерский стиль руководства. Он сам называл себя «руководящим служащим федеративной республики», а выборы сравнивал с собраниями акционеров.

Так формировался образ Шмидта сугубо «делового человека» (der Macher), решительного и эффективного, но не придающего особого значения нравственным аспектам политических действий. Хорошо знавшая Шмидта графиня Денхофф не соглашалась с таким представлением о пятом канцлере ФРГ. Она приводит слова Шмидта о том, что политик обязательно должен обладать «обостренным чувством правды и лжи, справедливости и несправедливости, общего блага и своекорыстия».

Канцлер Шмидт в чрезвычайно трудном 1981 году нашел время для того, чтобы выступить с докладом на конгрессе, посвященном великому немецкому философу Иммануилу Канту.

В том же 1981 году канцлер побывал в Лондоне, но не с официальным визитом, а для того, чтобы с двумя профессиональными пианистами и Лондонским филармоническим оркестром сыграть концерт Моцарта для трех фортепиано.

Канцлерская резиденция стала местом проведения 10 выставок картин любимых художников Шмидта; среди них — Макс Эрнст, Эмиль Нольде, Август Макке, Кете Коллвиц. Каждую из этих выставок канцлер сам открывал вступительным словом на уровне высокопрофессионального искусствоведа. Затем вместе со зрителями переходил от картины к картине, оживленно дискутируя.

Деловые качества Шмидта проявлялись не только в разрешении сиюминутных кризисных ситуаций, но и в столкновении с мировым структурным кризисом 1973–1975 годов. Он справлялся с трудностями лучше других западных лидеров. Интересно, что социал–демократ Шмидт упредил своей «монетаристской» политикой консерваторов Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана. Еще в конце 1974 году он через Федеральный банк поставил под контроль рост денежной массы.

Выборы 1976 года принесли правительству «малой коалиции» разочарование; его парламентское большинство сократилось до 10 мандатов. Немцам потребовалась еще пара лет, чтобы по достоинству оценить заслуги канцлера. Пока его выше ценили за границей, с завистью сравнивая свои показатели инфляции и безработицы с западногерманскими.

После 1976 года популярность канцлера в глазах соотечественников быстро растет. Кроме относительно благоприятных результатов экономической политики, престиж канцлера подкреплялся его противостоянием усилившемуся в 1970–х годах левацкому терроризму. Террористы похищали и убивали представителей большого бизнеса, правоохранительных органов, чиновников. Их фактическими союзниками были арабские террористы, захватившие в октябре 1977 года самолет авиакомпании Lufthansa. Они потребовали освободить из заключения своих немецких собратьев. В ответ на ультиматум канцлер приказал провести антитеррористическую операцию в Магадишо (Сомали), где приземлился захваченный самолет. Рискованная операция прошла успешно.

Тем временем позиции Шмидта начинают подтачивать внешнеполитические осложнения. Разладились отношения с главным союзником — Соединенными Штатами. В президенте Джимми Картере Шмидт видел не более, чем любителя от политики. Негативно воспринимал он воинственный курс помощника президента по национальной безопасности Збигнева Бжезинского. В то же время у Шмидта сложились хорошие отношения с советским руководителем Леонидом Брежневым, а также с некоторыми восточноевропейскими лидерами, особенно с Яношем Кадаром. Тем не менее он не забывал о необходимости соблюдать равновесие военной мощи между Западом и Востоком во всем многообразии ее компонентов. Шмидта тревожили советско–американские соглашения по ограничению стратегических наступательных вооружений: как бы неопытный Картер не выпустил из виду советские ракеты средней дальности, угрожавшие Западной Европе. Поэтому он был готов согласиться на то, чтобы ФРГ (вместе с рядом других стран–членов НАТО) предоставила свою территорию для размещения американских ракет аналогичного класса, которые еще предстояло создать.

Между тем почти по всей Западной Европе (разумеется, не без участия Москвы) развернулось широкое движение против дислокации новых американских ракет. Оно захватило и СДПГ. С огромным напряжением сил канцлер получил одобрение большинства на съезде СДПГ (3–7 декабря 1979 года), но это была во многом «пиррова победа», так как обострились внутрипартийные противоречия. Особое недовольство проявляло левое крыло.

Все же в стране популярность Шмидта сохранялась, что и подтвердили выборы 1980 года. Тем не менее вскоре после выборов лидер СвДП Ганс Дитрих Геншер решил для себя вопрос о смене партнера. Либералов не устраивало чрезмерное, на их взгляд, вмешательство государства в экономику. Они также требовали существенного сокращения социальных расходов, прежде всего пособий по безработице. Все это соответствовало поднявшейся на Западе «консервативной волне». Судя по его экономическому курсу, Шмидт в определенной степени вписывался в консервативный поворот, но для СДПГ это было неприемлемо.

Если в 1981 году при составлении бюджета кое–как удалось достичь компромисса, то осенью следующего года либералы похоронили «малую коалицию». Они вступили в сговор с христианскими демократами и свергли Гельмута Шмидта посредством «конструктивного вотума недоверия». Голосуя против канцлера, консервативно–либеральная коалиция противопоставила ему в качестве альтернативы Гельмута Коля.

КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ ГЕЛЬМУТА ШМИДТА

Уход с политической авансцены Шмидт пережил очень тяжело. Но его энергичной творческой натуре депрессия просто противопоказана. Не мог он быть безучастным или брюзгливым наблюдателем того, что происходило в стране и в мире. В полной мере раскрылось присущее ему миссионерское начало. Он — соиздатель и менеджер еженедельника Die Zeit; он пишет книги, ездит по всему миру с выступлениями.

О широте его интересов свидетельствует проблематика его книг: «Стратегия для Запада» (1986), «Люди и державы» (1987), «Германия и соседи» (1990), «На рубеже веков» (1998), «В поисках общественной морали. Германия накануне нового века» (1998), «Самоутверждение Европы. Перспектива на XXI век» (2000), «Глобализация» (1998). Шмидт — деятельный член совета, в который входит три с лишним десятка политических и религиозных фигур пяти континентов, в том числе, по данным на 1997 год, 24 бывших глав государств и правительств. Ими был разработан проект «Всеобщей декларации об ответственности человека». Ее положения Шмидт раскрывал, в частности, в октябре 1999 года перед студентами в Сеуле.

Как будто предвидя сегодняшние экономические потрясения, он указывает на опасность «впадения международных корпораций в новый тип всемирного спекулятивного хищнического капитализма». Глобализация, подчеркивает Шмидт, влечет за собой не только новые достижения, но и новые конфликты, в том числе и цивилизационные. Нельзя считать, что столкновения цивилизаций — неизбежность. Произойдут они или нет, «зависит от мудрости и умеренности политических лидеров или их фанатизма, от поведения религиозных и духовных лидеров, от ответственности или безответственности масс-медиа. Зависит это и от поведения и чувства ответственности отдельных индивидов». Самое же главное: люди должны научиться «сохранять баланс между двумя базовыми категорическими императивами, а именно — свободой индивида, с одной стороны, и ответственностью или обязательствами того же самого индивида — с другой».