Кто на самом деле основал Пермь?

Вот и прошел очередной День города. Власти, конечно, постарались. Но что это за дата — 287 лет? А ведь есть повод устроить еще один День города, почти «круглый», да еще и после завершения дачного сезона, когда душа по старой привычке праздника просит. Ведь 29 ноября 2010 года исполняется 230 лет с появления указа Екатерины II об учреждении столицы Пермского наместничества. Долгое время именно эта дата считалась днем рождения Перми.

Смертельная схватка

Сорок лет назад в Прикамье развернулась жесткая полемика, невиданная, пожалуй, со времен борьбы с партийными уклонами 1920-1930-х годов. На этот раз с обвинениями друг друга в отступлении от марксизма (страшнее в те годы могла быть лишь измена родине) сошлись две очень масштабные фигуры в общественной жизни Прикамья: профессор Федор Горовой, признанный к тому времени крупнейшим историком Урала, ректор Пермского университета, и ставший его непримиримым оппонентом бывший редактор Пермского книжного издательства, авторитетный член обкома КПСС, пенсионер и краевед Борис Назаровский. Предметом спора не на жизнь, а насмерть (оба умерли в разгар полемики) стала дата основания Перми.

Горовой не видел оснований пересматривать историю города, считающуюся от указа Екатерины II от 16 (29) ноября 1780 года, где прямо говорилось: «Предписываем город губернский назначить в сем месте, наименовав оный Пермь». Назаровский же доказывал, что рождение Перми надо вести от Егошихинского медеплавильного завода, построенного в 1723 году. Тогда в ближайшем будущем (то есть в 1973 году) получалась очень красивая дата — 250-летие города.

Итог спору должна была подвести всесоюзная конференция 1972 года. Но незадолго до нее Назаровский умер. В результате профессор Горовой благородно отказался от своего выступления на конференции. Возможно, он уже знал, какое решение принято властями.

Краевед и партийный идеолог победил выдающегося историка. Федор Горовой скончался в июне 1973 года. А в декабре в Перми прошли торжества, посвященные вожделенному 250-летию.

Две Екатерины, два города

Спор Назаровского-Горового, завязанный вокруг марксистских концепций генезиса и места городов в истории России, выглядит совершенно не стоящим возникшего накала страстей. За вопросом — вести ли историю Перми от поселка медеплавильного завода или от «оравы нахлынувших сюда в 1781-1782 годах «чиновников» (выражение Назаровского) — явно стояли некие соображения большой региональной политики.

Собственно, ни для кого не было тайной вечное соперничество Перми и Свердловска (Екатеринбурга). В ноябре 1973-го Свердловск с помпой собирался праздновать свое 250-летие. За исходную дату была принята дата начала работы Исетского железоделательного завода, названного де Гениным в честь жены Петра I и святой Екатерины, покровительницы горного дела.

Решение о том, что оба населенных пункта появились в одно время и при одних обстоятельствах, вроде бы уравнивало статус Перми и Свердловска, который считался столицей Урала. В самом деле, там возникли завод и крепость, и тут — завод и крепость (именно чертежи последней и должны быть на свитке в руках артиллериста и фортификатора Татищева, установленного в виде памятника в Разгуляе). Да и образовались заводы одинаковым образом — переносом штата и оборудования соответственно из Кунгура и Уктуса. Даже работу заводы на Исети и Егошихе начали одновременно — в ноябре 1723 года.

Но вот только юбилеи двух городов были не вполне равными. Свердловску на юбилей дали высшую советскую награду — орден Ленина. У Перми такой орден уже был, получен еще в 1971-м. Им была награждена и Пермская область, в 1967-м. Но зато у Свердловской области имелось на знамени два ордена Ленина. Могли бы и Перми дать второй орден на юбилей, пусть и не самый высший. Но — не дали. И марку почта СССР выпустила лишь посвященную 250-летию Свердловска. И самое главное — правительство пообещало юбиляру метро. Но лишь одному, кому — уточнять не надо.

Если сравнивать два «равнорожденных» завода, то окажется, что никакими равными они не были. Исетско-Екатеринбургский завод выплавлял десятки тысяч пудов металла ежегодно. Производительность же Егошихинского завода составляла от полутора до 4 тыс. пудов. Это был фактически заводик, и даже появившийся неподалеку Мотовилихинский медеплавильный оказался в несколько раз крупнее.

Никогда из такого заводика и его поселка не смог бы вырасти крупнейший город на всей Каме, тем более столица наместничества, простирающегося до Тюмени и Ямала. Пермь появилась благодаря не заводу, а наличию совсем другого обстоятельства. Не кто иной, как сам Назаровский назвал его коротко и емко: «Бойкое место».

У всех, кто отстаивает родословную Перми от Егошихинского завода, включая самое последнее издание (П. А. Корчагин, «Губернская столица Пермь», 2006) обнаруживается одна и та же оговорка: вместо завода говорится о «бойкой слободе», о том что «местоположение поселка с самого начала его истории объективно предопределило его большое будущее». Будущее, которое обеспечивалось не металлургией, а совсем в другом секторе экономики — в торговле и транспорте.

Так при чем здесь артиллерийский капитан Татищев, которого совершенно запутавшиеся пермяки называют уже «основателем столицы Пермского края»? Разве благодаря ему и его планам место, где уже за столетие до него имелась деревня Егошиха (Брюханово), стало особенно бойким?

Татищев на Егошихе

Что делал капитан Татищев в 1723 году? Уже год как был официально отстранен от дел и находился под следствием. Обвинения ему предъявил всемогущий уральский олигарх Демидов, раздраженный действиями прыткого капитана артиллерии.

Надо заметить, что под следствием Татищев потом окажется еще не один раз и проведет в этом качестве четверть большого срока, отданного государевой службе. Такой уж был у него характер. Болея за порученное дело, он умудрялся ссориться со всеми, с кем работал. И еще одно замечание — на Урал Татищев прибыл в 1720 году как русский администратор при опытном металлурге и горном специалисте немце Иоганне Блиере.

Блиер и Татищев изучали вопрос о добыче и переработке медной руды в Прикамье, избрав своей штаб-квартирой Кунгур. Оттуда было недалеко до Уктусского медеплавильного завода, считавшегося тогда крупнейшим на Урале. Кунгур входил в Вятскую провинцию Сибирской губернии, а Уктус находился в Тобольской провинции. Общаться с Тобольском, где к тому же находился сам сибирский губернатор, было проще, чем с далеким Хлыновым-Вяткой. И Татищев больше времени проводил на восточном склоне Урала. Его целиком захватила идея постройки на реке Исеть главного уральского завода. Была и еще одна цель — создание здесь мощной крепости для защиты горных владений от набегов воинственных башкиров. Большое их восстание случилось всего за 10 лет до того.

Татищев с головой ушел в проект нового заводского центра-крепости, который получит название Екатеринбург. Потому и поссорился с Демидовым, а не со Строгановыми, на чьей земле находилась деревня Егошиха-Брюханово. А ведь поводов и здесь хватало.

О том, насколько «основателю Перми» была интересна Егошиха, красноречиво свидетельствует обстоятельная книга Аполлона Кузьмина о Татищеве из серии «Жизнь замечательных людей». На 350 страницах там всего два мимоходных упоминания про Пермь и ни одного — про Егошиху. Для сравнения, Екатеринбург упоминается около двух десятков раз.

Василий Татищев был, конечно, человек незаурядный — организатор производства, ученый, философ, первый российский историк. Но в его бурной биографии строительство Егошихинского завода — совершенно малозначимый и проходной эпизод. С весьма большой натяжкой он может считаться героем пермской истории. И уж тем более — «отцом» Перми. Основателем города, с установкой соответствующего памятника, можно считать, например, Петра I, пославшего сюда и Татищева, и Блиера, и де Генина, и выделившего деньги на строительство.

«Бойкое место»

Как убедительно пишет Павел Корчагин в своей книге «Губернская столица Пермь», место у устья Егошихи — это природная идеальная пристань, поскольку именно здесь впервые после слияния Камы и Чусовой судоходное русло подходит к самому берегу. Здесь никогда не бывает отмелей, а навигация открывается на две недели раньше, чем у Левшино. «Хлебный рынок и, соответственно, торговля другими товарами начинают все больше перемещаться из Кунгура в Егошиху».

Алексей Иванов прекрасно описал, каким опасным мероприятием был сплав «железных караванов» по Чусовой. После выхода на Каму они неизбежно должны были остановиться для приведения себя в порядок, взять новых лоцманов, знающих непростой камский фарватер, поменять часть команды, пересортировать груз.

Именно транспортно-логистическая функция и определила развитие Егошихинской слободы — независимо от того, был бы здесь завод или нет. Особенно после того, как в 1763 году наконец-то официально открыли Сибирский тракт через Кунгур. В поселке Егошиха теперь не замирает жизнь ни зимой, ни летом. Медеплавильный же завод все больше чахнет.

После окончания Пугачевской войны было решено перейти в административном делении к небольшим, более управляемым губерниям и наместничествам. Их предлагалось сверстать из расчета 300-400 тыс. жителей. В числе новых «субъектов» учреждалось Пермско-Тобольское наместничество, состоящее из уездов Казанской и Сибирской губерний. В Пермском наместничестве создавались две области — Пермская и Екатеринбургская.

К тому времени Екатеринбург был одним из крупнейших населенных пунктов Урала и по праву становился столицей зауральской области. В Пермской же половине даже не был выбран город-центр. Им мог, например, стать Кунгур. Или Соликамск, старая столица Среднего Урала.

Для выбора места на Урал прибыла сначала комиссия во главе с казанским генерал-губернатором Платоном Мещерским, затем — генерал-поручик Евгений Кашкин. Для казанского губернатора Прикамье еще недавно являлось подведомственной территорией, его визит понятен. Но Кашкин назначен был генерал-губернатором всего Пермско-Тобольского наместничества. Подыскивая место для центра Пермской области — лишь составной части своей подвластной территории, он вдруг объявил, что нашел лучший вариант для месторасположения столицы всего наместничества — в Егошихинской слободе.

«Сия слобода сделалась по своему положению главной пристанью на Каме… Оборот сей торговли и близость разных… заводов служили поводом… выстроить посад, преимущественнее других городов в здешнем краю находящихся».

Генерал-губернатор Сибири Чичерин к тому времени оказался в немилости у Екатерины II за слишком безотчетное управление этим обширным краем и слова не имел. Тем не менее Кашкин побывал и в Екатеринбурге. Но почему-то не впечатлился, стоял за Егошиху и Каму.

Генерал Кашкин, а не капитан Татищев — вот тот герой, который совершил невероятное: основал губернский город Пермь.

Почему генерал важен

Плох тот солдат, который не мечтает быть генералом. Нельзя быть жителями большого города — и без амбиций. Дерзость не только берет города, но и возводит их, превращая из уездных местечек в столицы регионов и комфортные для жизни мегаполисы.

Как бы ни было правильно с точки зрения безусловного пермского патриота Бориса Назаровского вести родо-
словную Перми от Егоши-
хинского завода (и эту точку зрения теперь уже, похоже, не поколебать), в конечном итоге это означает отказ от амбиций, обречение Перми и пермяков на вечное бытие «под капитаном», то есть на довольство малым. Это означает использование пермского простодушия, его эксплуатацию более устремленными и амбициозными регионами.

Не лишним будет напомнить, что Егошихинский медеплавильный завод производил сырье для известного Екатеринбургского монетного двора. То есть, как и очень многие нынешние предприятия Пермского края, работал на чужую экономику и славу.

Жаркий спор между Назаровским и историком всеуральского масштаба Горовым невозможно понять, пока не взглянешь на предмет с точки зрения региональной истории и политики. Дата 1723 не уравнивает Пермь исторически с Екатеринбургом, а уводит от даты 1780, когда впервые зашла речь о создании двух равноправных областей — Пермской и Екатеринбургской.

Может быть, и не стоит пересматривать количество лет Перми. Но образование Пермской области следует вести не от ущербного «выделения» ее в 1938 году из состава Свердловской, а именно с 1780-го, когда зашла речь о создании двух равноценных субъектов — Пермской и Екатеринбургской областей. Кто знает — может быть, это заставит и наших соседей переименовать, наконец, Свердловскую область, приведя в историческое соответствие ее название, застрявшее в давно минувшей Молотовской эпохе?