Сто лет Николая Глебова
В Пермском ТЮЗе отпраздновали двойной юбилей любимого артиста
В последнее время модно называть символические изображения «иконными», а символы, соответственно, — «иконами». Именно это слово приходит в голову, когда заходит речь о заслуженном артисте России Николае Глебове и его отношении к Пермскому театру юного зрителя. Глебов — «икона» ТЮЗа. Но сам он это слово по отношению к себе ни за что не примет. Он скромный.
100 лет Николая Глебова — это 60 лет жизни + 40 из них на сцене
Александр Медведев
«Мы говорим ТЮЗ — подразумеваем Глебов! Мы говорим Глебов — подразумеваем ТЮЗ!» — шутила 27 мая на вечере, посвящённом юбилею Николая Степановича, исполнительный директор фонда «Жемчужина Урала» Лидия Лисовенко; и если в каждой шутке есть доля истины, то в этой — просто сплошная истина!
Глебов сегодня — последний, единственный оставшийся в Перми артист из семерых, прибывших в феврале 1982 года из Магнитогорска вместе с новым художественным руководителем Михаилом Скомороховым.
Осталось их двое, отцов-основателей нынешнего ТЮЗа — Глебов и Скоморохов. Они удивительно похожи: оба — выходцы из деревни, оба — седьмые дети в многодетных семьях. Оба сочетают в себе высокий артистический талант и природное, «от сохи», чутьё. В Глебове это сочетание особенно поражает: сохраняя простоту и крестьянскую застенчивость, он в то же время удивительно интеллигентен. Николай Степанович — это такт, предупредительность и чудесная литературная речь.
Скоморохов Глебова хорошо знает и очень ценит. Не случайно к его 60-летию он устроил бенефис с роскошным капустником.
Постоянные зрители ТЮЗа знают: «на Глебова» можно идти, не особо разбирая, что за спектакль дают, не ошибёшься — Глебов плохо играть не умеет. Об этом много говорили в юбилейных поздравлениях. Художественный руководитель «родственного» Театра кукол Дмитрий Заболотских сказал так: «Большое счастье быть актёром, каждая роль которого заметна. Коля, ты большая часть пермской театральной культуры!»
В самом деле, проходных ролей у Глебова нет. Начиная с первой — майора Ковалёва в «Ах, Невский!» по гоголевским повестям и до последней на сегодняшний день — петербургского ростовщика в водевильном вечере «Беда от нежного сердца».
На сцене в юбилейный вечер разместились деревенские окна из шукшинского «Охота жить!», где юбиляр сыграл абсолютно бенефисную роль Сергея из рассказа «Сапожки», и самолёт из «Чонкина», в котором Глебов исполнил сразу две роли — тракториста Лукова и уморительного идиота капитана Миляги. А в центре сцены — стилизованная «под деревню» поздравительная надпись: «60+40=100»: речь идёт о годах жизни и годах работы на сцене.
И Сергей, и капитан Миляга, и трогательный Сарафанов из «Старшего сына» Вампилова (в ТЮЗе спектакль называется «Предместье»), и петербургский ростовщик в тот вечер снова предстали перед зрителями.
Многие зрители пришли в первую очередь ради актёрского капустника.
Героями шоу стали классические персонажи, страдающие оттого, что Глебов их не сыграл. Например, Константин Треплев с окровавленной повязкой на лбу и дохлой чайкой в руке, который декламировал: «Я Треплев, и не раз претендовал, чтоб Николай меня играл!» и рассуждал о том, что если Треплева будет играть такой мачо, как Глебов, то его счастливого соперника Тригорина должен воплотить не иначе как Ван Дамм!
Как все хорошие капустники, этот был забавен тем, что очень правдив. Глебов, хоть и деликатен до умопомрачения, в самом деле мачо. Мужик! И не только потому, что в идеальном порядке содержит родительский дом на Волге — дом, которым можно гордиться: с нарядными наличниками, мезонином и палисадом, — но и потому, что есть в нём что-то такое, от чего женщины млеют.
Помнится, когда Скоморохов поставил «Идиота», можно было определять психологический тип девушки-зрительницы по тому, кто из главных героев ей нравился: если Мышкин (Владимир Шульга) — значит, интеллектуалка, если Ипполит (Александр Володеев) — то очень эмоциональная, а если Рогожин-Глебов — стало быть, темпераментная!
В капустнике не сыгранных Глебовым персонажей сменили его коллеги. Заслуженные артистки России Наталья Попова, Ирина Сахно, Валентина Лаптева, Ирина Шишенина пели: «Коля! Мы это не забыли — как ты на сцене нас охмурял!» И в самом деле, с каждой из них у Глебова на сцене складывались романтические отношения. Но не в жизни: у Николая Степановича жена — единственная и неповторимая, первая и последняя.
Затем на сцене появились... психи из легендарной «Вальпургиевой ночи» Венедикта Ерофеева — самого нашумевшего спектакля Скоморохова. Что ни актёр — то личность, практически ровня самому Глебову: Вячеслав Тимошин, Александр Калашниченко, Павел Ознобишин, Николай Фурсов и — конечно! — Валерий Серёгин. «Коля, из какого мрамора тебя высечь за то, что ты все эти годы терпишь нас, идиотов?» — вопрошали коллеги.
В финале вечера самолёт Чонкина, который тихонько стоял в глубине сцены, «выстрелил», как положено любой присутствующей в театральном пространстве боевой технике — выехал на авансцену, неся на себе персонажей фантасмагории во главе с Господом Богом (Александр Шаров), который спросил у Глебова, чего он в жизни хочет. И Николай Степанович с подкупающей искренностью ответил, что не хочет ни богатства, ни власти. А хочет ещё раз прожить эту, такую счастливую, но, увы, такую мимолётную жизнь.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.