ФРИДРИХ фон ХАЙЕК. АДАМ СМИТ ХХ СТОЛЕТИЯ

АПОСТОЛ СВОБОДЫ

Как ни парадоксально, но главным духовным наследником великого Адама Смита стал не кто-либо из англосаксов, а представитель "австрийской школы" экономической мысли, потомственный ученый Фридрих фон Хайек (1899-1992).

Отец Хайека был профессором ботаники и доктором медицины, дед по материнской линии - профессором конституционного права. Профессорами, наряду с самим Фридрихом, стали оба его брата. Насчет призвания будущего нобелевского лауреата у окружающих не было сомнений уже с его детских лет. В сферу его внимания входили и ботаника, и палеонтология, и психиатрия. Интерес к экономике возник у него в 17 лет. Причем, по собственному признанию Хайека, его экономические воззрения первоначально носили если не социалистический, то полусоциалистический характер. Важную роль в экономическом процессе должно было, на его взгляд, играть государство.

Во время первой мировой войны Хайеку довелось участвовать в военных действиях в качестве артиллериста. Нелегко было пережить поражение и крах Габсбургской империи. Под впечатлением происходивших на его глазах исторических событий молодой человек решил заняться изучением экономики в ее взаимосвязи с политической организацией общества. Это привело его в 1918 году в Венский университет. В 1921 году Хайек получает степень доктора юриспруденции, а в 1923 году - доктора политэкономии.

Судьбоносной стала его встреча с профессором Людвигом фон Мизесом, последовательным и глубоким критиком социализма, сторонником рыночной экономики. В 1981 году Хайек вспоминал: "Социализм потряс наше поколение, медленно и болезненно мы действительно убедились в его несостоятельности". Благодаря Мизесу и Хайеку этот процесс прозрения был ускорен.

Серьезной школой для австрийского ученого оказалось первое пребывание в США (1923-1924). Несмотря на солидные рекомендации (в том числе и от Й. Шумпетера), Хайеку, прежде чем получить достойное место в университете Нью-Йорка, пришлось мыть посуду в ресторане на 6-й авеню.

По возвращении в Австрию Хайек вместе со своим старшим другом Мизесом основали Австрийский институт по изучению конъюнктуры. Интересно отметить, что этот институт весной 1929 года предсказал осенний кризис в США, давший импульс "великой депрессии".

На Лондонской конференции по экономической статистике (1928) Хайек познакомился с Кейнсом. Так было положено начало их дружбе и бескомпромиссному спору. Опубликованный в 1929 году труд "Денежно-кредитная теория и торговые циклы" снискал Хайеку уважение специалистов. Знаком признания послужило приглашение преподавать в Лондонской школе экономики.

Британский период жизни ученого растянулся почти на 20 лет (1931-1950). После того, как в 1938 году Австрия стала частью гитлеровского рейха, в Великобритании он обрел вторую родину. В отличие от многих западных интеллектуалов, Хайек быстро распознал родство нацизма и социализма, их несовместимость с традициями западной цивилизации.

Вслед за серией трудов по экономической проблематике Хайек берется за книгу политико-философского характера, которая принесла ему мировую известность. Стимулом к тому явилось довольно широкое распространение в интеллектуальных кругах идеи о необходимости активного государственного вмешательства в социально-экономическую жизнь. Написание этой книги, говорил Хайек, - это "обязанность, от которой я не должен уклониться".

Суть произведения отражена в заглавии: "Дорога к рабству". Именно так оценивал Хайек централизованное планирование, будь то в советском, нацистском и даже лейбористском вариантах. Чем больше государственное вмешательство, тем ближе авторитарная или тоталитарная диктатура. Будучи выдающимся экономистом, Хайек аргументированно развенчивал миф об эффективности "всемогущего государства". Хотя в Англии книга вызвала мощную волну критики со стороны, прежде всего пришедших в 1945 году к власти лейбористов, глубоко укорененный английский плюрализм сказался в том, что Хайек, кстати, по предложению Кейнса, был избран членом Британской академии наук. Влияние книги Хайека не без основания усматривали в словах Уинстона Черчилля: "Социализм неразрывно связан с тоталитаризмом и презренным поклонением государству".

Бестселлером же труд Хайека стал в США. Сама книга и сжатая ее версия были изданы массовыми тиражами. В американской периодике "Дорогу к рабству" назвали одной из величайших книг столетия. А в 1950 году Хайек принимает приглашение Чикагского университета и переезжает в США. На его решение существенно повлияло то обстоятельство, что в Чикаго сложилась экономическая школа, близкая ему по духу. Как раз там был и Милтон Фридмен. В Америке Хайек оказался в кругу блестящих людей: Т. С. Элиот, Х. Арендт, Д. Бурстин, Марк Шагал, Игорь Стравинский, С. Беллоу, А. Тойнби.

В США Хайек пишет свой, пожалуй, наиболее значительный труд - "Конституцию свободы" (1960). Ее по праву назвали maqnum opus (великим трудом), в котором были синтезированы экономика, политическая теория, философия, социология, антропология и юриспруденция.

Все же Хайека тянет в Европу. Сначала он работает в университете Фрайбурга (1962-1968), затем на исконной родине - в Зальцбурге. Несмотря на возраст и болезни, он постоянно находится в творческом процессе, весомым плодом которого стал трехтомник "Право, законодательство и свобода". Долгий век позволил Хайеку дождаться высшей формы международного признания. Уже к началу 70-х годов кейнсианская модель в значительной степени исчерпала себя. Настало время возрождения обновленной рыночной экономики, чьим верным рыцарем всегда оставался ученый. Нобелевскую премию по экономике ему присудили в 1974 году (через год этой же чести удостоился М. Фридмен).

Идеи Хайека в той или иной мере реализовались в "рейганомике" и "тэтчеризме". Еще в молодости

М. Тэтчер читала "Дорогу к рабству". Когда ее автору исполнилось 90 лет, она обратилась к нему с такими словами: "Вдохновение и ведущая роль Ваших работ абсолютно очевидны, и мы в большом долгу перед Вами". В 1983 году Рейган принимал Хайека в Белом доме, а в 1991 году ученый был удостоен самой высокой гражданской награды США - президентской медали Свободы.

Незадолго до кончины он опубликовал свою итоговую работу "Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма" (1988). Хайек успел увидеть историческое поражение тех сил и институтов, которые он считал враждебными свободе.

СТИХИЯ И ПОРЯДОК

Фундаментальным элементом политической философии Хайека явилась идея "спонтанного порядка", возникающего в органическом процессе эволюции, а не по какому-то плану или предначертанию. Моделью такого порядка могут служить тропинки, которые протаптываются в безлюдных местах: "В принципе, каждый ищет для себя самый короткий путь. Однако всякий раз, когда человек видит уже кем-то протоптанную тропу, он понимает, что ему удобнее пользоваться ею". Итак, тропа, "будучи результатом действий некоторого множества людей, все же не спроектирована никем из них в отдельности".

В этом и отражается суть свободы. "Свобода, - подчеркивал Хайек, - имеет смысл только тогда, когда есть место непредсказуемому. Именно из принципиальной непредсказуемости возникают возможности для достижения наших целей". Хайек обращает внимание на тот факт, что "положение, согласно которому история подчиняется научным законам, особенно рьяно поддерживают сторонники деспотизма".

Ориентация на спонтанность не означает отказа от организационного начала: "Основополагающий принцип заключается в том, что, организуя ту или иную область жизнедеятельности, мы должны максимально опираться на спонтанные силы общества и как можно меньше прибегать к принуждению".

Идея "спонтанного порядка" органично связана с другим важным методологическим открытием Хайека - концепцией "рассеянного знания". Уже сама исключительная сложность общественного организма ставит под сомнение возможность "всезнания". Самые противоречивые фрагментарные знания распространены в головах множества людей. Эта рассеянность сродни спонтанности и, следовательно, тоже работает на свободу.

Но свобода отнюдь не идентична анархии. Есть такие механизмы, которые вносят в "стихию" элементы порядка и координации. Это - конкуренция и рынок. Хотя эти явления привыкли увязывать главным образом с областью экономики, Хайек трактует их расширительно как модель общественного развития в целом. В комплексе со "спонтанным порядком" они образуют то, что Хайек назвал "расширенным порядком человеческого взаимодействия".

Он является результатом безличного самоупорядочивающегося процесса. "Адам Смит, - писал Хайек, - был первым, кто понял, что методы упорядочения экономического сотрудничества, на которые мы натолкнулись, не умещаются в пределах нашего знания и нашего восприятия". Но если А. Смит говорил о "невидимой руке", приводящей в движение экономику, то Ф. Хайек полагал, что правильнее было бы говорить о невидимой или не поддающейся непосредственному восприятию структуре.

По мысли Хайека, "расширенный порядок возникает в процессе конкуренции, в котором все решает успех, а не одобрение со стороны великого ума, комитета или Бога". Конкуренция пробуждает энергию и творческий дух. Хайек трактует ее как "процедуру открытия, узнавания нового - процедуру, присущую эволюции во всех ее формах, заставляющую человека, помимо собственной воли, вписываться в новые ситуации". Особенно важно иметь в виду, что "именно за счет возрастающей конкуренции, а не за счет солидарности повышается постепенно наша эффективность".

Было бы неверно отождествлять конкуренцию с "законом джунглей". Чтобы она приносила благоприятные результаты, постоянно подчеркивал Хайек, "ее участники должны соблюдать определенные правила поведения и могут придать единство расширенному порядку". Но речь идет, разумеется, об общих правилах, а не о целях. И государству не следует отстраняться от этого дела: "Система, основанная на конкуренции, нуждается в разумно сконструированном и непрерывно обновляемом правовом механизме".

Конкуренция - это и "особый метод воспитания умов". Конкурентная среда наиболее благоприятна для великих изобретателей и предпринимателей. Безусловно, ее нельзя считать единственным методом использования знаний и талантов, тем не менее "большая часть достигнутых человечеством благ получена именно путем состязания".

Рынок - это больше, чем рынок

Конкуренция и рынок образуют органическое единство. Причем рынок является грандиозной сигнально-информационной системой. Рынок, по словам Хайека, - "это единственно доступный способ получать информацию, позволяющую индивидам судить о сравнительных преимуществах того или иного употребления ресурсов, о которых у них имеется непосредственное знание и используя которые, они, независимо от своих намерений, служат потребностям далеких, незнакомых им людей".

Есть также и инструмент, позволяющий эффективно воспользоваться сигналами, которые подает рынок: "В социальной системе децентрализованного знания лишь посредством цен можно координировать автономные действия множества людей".

Рыночный порядок далеко выходит за собственно экономические рамки, охватывая практически всю общественную жизнь: "Взаимозависимость всех людей превращает их в единое целое, без рыночного порядка такое единство не просуществовало бы долго". Хайек считался с тем, что многим вряд ли придется по душе тот факт, что интегрирующую роль в обществе играют "прозаические экономические связи". Но он уверен, что "нет ничего более надежного, чем борьба за наилучшее удовлетворение материальных нужд людей".

Естественно, что поборник "спонтанного порядка" самым решительным образом отвергал панацею централизованного планирования. В нем он как раз и усматривал столь характерные для социалистов "пагубную самонадеянность" и "высокомерие разума". Оперируя логическими аргументами и эмпирическими данными, Хайек доказывал, что такого рода планирование приводит к диктатуре, что централизованное управление отличается эффективностью только в подавлении свободы. Его методы являются "топорными и примитивными".

"Научный анализ, - писал Хайек в своей последней книге, - показывает, что, следуя спонтанно складывающимся нравственным традициям, лежащим в основе конкурентного рыночного порядка, ...мы производим и накапливаем больше знаний и богатства, чем возможно добыть и использовать в центрально управляемой экономике, приверженцы коей претендуют на строгое следование "разуму". У Хайека вызывает опасение "сильное правительство", норовящее взять на себя как можно больше, что в конечном счете вызывает торможение социального и экономического развития.

Решительное отрицание всеобъемлющего централизованного планирования на социалистический лад не означает безоговорочного осуждения планирования вообще. Для Хайека не существует вопроса, нужно или не нужно планировать? Вопрос, на его взгляд, заключается в другом: следует ли планировать из одного властного центра или многих отдельных центров? И конкурентно-рыночный подход, конечно, "отсылает к децентрализованному способу планирования многими участниками". Центр тяжести лучше перенести на места: "Никогда демократия не действовала успешно, если не было достаточно развито звено местного самоуправления".

ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ И СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ

Еще один парадокс Хайека проявляется в том, что сам он считал себя либералом в классическом смысле, т. е. в духе XIX века, но большинство либералов открещивалось от него. Зато его охотно причисляли к своим консерваторы. Можно было бы привести множество подтверждающих это примеров, но, пожалуй, самым убедительным из них служит отношение к мыслителю со стороны Рейгана и Тэтчер.

Что касается самого Хайека, то его эссе "Почему я не консерватор" (1960) не рассеяло предубеждений по отношению к нему со стороны либералов и ничуть не оттолкнуло от него консерваторов. Ведь Хайек отвергал не консерватизм как таковой, а некоторые его первородные черты, успевшие уже отмереть к середине ХХ века. Между тем либерализм, особенно после второй мировой войны, в значительной мере социал-демократизировался, стал уповать на государственную интервенцию в социально-экономическую сферу. Тем самым он нарушил свой основополагающий классический принцип, в соответствии с которым государству отводилась скромная роль "ночного сторожа".

Хайек не раз признавал идейное родство с отцом-основателем англосаксонского консерватизма Эдмундом Берком (1729-1797). Тот любил сравнивать консерватора с садовником, бережно ухаживающим за деревом, своевременно удаляющим из его зеленой кроны пожелтевшие листья и засохшие побеги. Аналогичным сравнением пользовался и Хайек: "Если мы хотим улучшения социального порядка, то необходимо научиться следовать логике сложных образований, а не грубо хозяйничать. Не сгибать свою модель к нужной форме, а наподобие садовника культивировать явления, как растения, для улучшения условий роста". Следует также ддобавить, что Берк поддерживал дружеские отношения с Адамом Смитом, разделял его экономические взгляды. Однажды Смит отозвался о Берке как единственном человеке, чьи мысли по проблемам политэкономии были созвучны его собственным.

В отличие от либералов-рационалистов, Хайек, как и Берк, полагает, что "традиция в определенных отношениях выше или "мудрее" человеческого разума". Вообще, "человек стал мыслящим существом благодаря усвоению традиций, т. е. того, что лежит между разумом и инстинктом".

Хайеку удалось успешно продвинуться по пути синтеза элементов классического либерализма, прежде всего рыночно-конкурентной модели с традиционными консервативными ценностями. Этим он способствовал возникновению "неоконсерватизма" и "консервативной волны", трансформировавшей западный мир в последние десятилетия уходящего века. В творческом наследии выдающегося мыслителя есть заявки и на XXI век.