Максим КОНОНЕНКО: МОЖНО БОРОТЬСЯ С НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬЮ, С ИДИОТИЗМОМ БОРОТЬСЯ НЕВОЗМОЖНО

В «День сурка», 2 февраля, Максим Кононенко (Mr. Parker) встречал меня в ирландском пабе недалеко от Кремля. Ему нравится это место - уютное, консервативно-сдержанное, и он верен своей привязанности. Ему 34 года, и он, пожалуй, один из самых значительных обитателей Рунета.

Известность Мистеру Паркеру принес эпический проект «Владимир Владимирович(тм)»: Максим каждый день пишет забавные истории об обитателях Кремля. И ежедневно этот уже почти эпос о российском президенте читают почти 10 тыс. интернет-пользователей. А еще он - автор одного из самых читаемых онлайн-дневников в «Живом журнале». Посещаемость можно конвертировать в деньги, и автор «Владимира Владимировича(тм)» делает это. Не для себя - для тех, кто очень нуждается: для детей с онкозаболеваниями.

Он вдумчивый, ироничный, трогательно добродушный - такой, каким бывают люди, нашедшие свое место в жизни. Паркер говорит, что гордится всем, что сделал и делает.

- Максим, а вы когда-нибудь встречались с Владимиром Владимировичем Путиным?

- Нет. Я однажды был в Кремле и просто видел его. А разговаривать - не разговаривал.

- Как вы считаете, тот образ, который вы пытаетесь создать, ему самому нравится? Может быть, вы знаете его отношение?

- Не знаю. Вообще, тот образ, который мы видим по телевизору, - сильно не тот Путин, какой он на самом деле. Знающие люди говорят, что он человек достаточно вспыльчивый и обидчивый.

- Эмоциональный?

- Да. А по телевизору это не так.

Ему носят что-то читать из моих историй, но не все. И, судя по тому, что никаких санкций в отношении меня пока не последовало, он нормально это воспринимает. Хотя носят ему, повторяю, конечно же, далеко не все.

- Вы создаете образ очень симпатичного, искреннего героя.

- Это, на самом деле, не всегда так. Конечно, я не рисую злобного гоблина, как это делает, к примеру, Виктор Шендерович. Все же Путин - он разный, бывает очень несимпатичным. И у меня тоже.

- А где вы черпаете вдохновение?

- В новостях. Я же долгое время работал главным редактором большой интернет-газеты («Дни.Ру» - А. С.), я сижу «внутри» новостей. И потом, сейчас «Владимир Владимирович(тм)» как проект настолько технологизирован, что это все несложно. Там же все истории состоят из довольно жесткого набора фраз и оборотов и отличаются друг от друга совсем немножко, как анекдоты.

- У вас есть соавторы?

- Нет. Какое-то время люди присылали истории, но редко. Еще реже я эти истории ставил. А так, чтобы я поставил историю совсем без изменений, это было всего два или три раза. И потом, когда у проекта началась нездоровая популярность…

- Почему нездоровая?

- Потому что проект-то ерундовый. Я столько в своей жизни сделал вещей по-настоящему сложных, больших, а популярной стала какая-то шутка.

Я, когда этот проект начинал, вовсе не думал, что он будет длиться три года. Он начался в октябре 2002 года.

- Три года… Не надоело еще?

- Надоело, конечно! Но ты уже не можешь от него «отвалиться». Вот жена мужу надоедает или нет, когда он живет с ней 20 лет? Наверно надоедает, но ведь она уже является частью его жизни, от нее не откажешься. Кому-то дождь и снег надоедают, но ты не можешь от этого никуда деться. Так и здесь.

- Вы заложник своего детища?

- Конечно. Но у меня существует выход из ситуации. Конституционный. Уйдет Путин, и проект закончится. В этом плане мне хорошо.

- Вы надеетесь на 2008 год?

- Да. У меня уже придумано, как все закончится. Хотя, конечно, трудно себе представить, что это будет продолжаться еще два года.

- Позволю себе сослаться на Станислава Белковского, который цитирует ваши слова: «Как я напишу, так он и уйдет».

- Иногда складывается такое ощущение, что написанное влияет. Но оно, наверное, действительно влияет, потому что в Администрации-то [президента РФ] читают и те люди, которые принимают решения. И где-то, может быть, на какую-то их идею наложится то, что написано у меня. Я замечал. Вот на пресс-конференции [31 января] Путин сказал мою фразу: «Нам не нужна революция, нам нужна эволюция». Как только Майдан начался, я сразу же сказал, что лучше эволюция, чем революция. И эта фраза как-то в Администрации президента РФ зацепилась, они стали ее друг другу повторять.

- Нештатный технолог Кремля…

- Нет. Технолог планирует, ему надо получить определенный результат. А я ничего не планирую, у меня никакой ответственности нет. Зацепилась у них фраза - отлично. Не зацепилась - тоже отлично.

- Сейчас проект «Владимир Владимирович(тм)» обрастает дополнительными вещами. В частности, на его сайте есть отсылка на благотворительные акции.

- Раз на сайт заходят 10 тыс. человек в день, то почему бы там ссылочку не повесить? Читают же многие люди денежные. Они не идут, конечно, потом ко мне с деньгами, они напрямую помогают. Когда тяжелый случай, я прямо пишу: надо помочь.

Аудитория у проекта такая… Хорошая.

- А как вам нравится идея экранизации ваших эпосов?

- НТВ показывает. Естественно, что любой текст, тем более такой сериальный, люди хотят экранизовать. Предложений было очень много. Они все не реализовались, потому что страшно президента-то делать.

Первым предложило их читать «Эхо Москвы». Хотя до этого несколько людей пытались это делать, записывали на разные голоса, читали актеры, но это получалось очень дорого. Мне, чтобы историю написать, нужно 10-15 минут, а мультик по ней сделать или даже аудиоролик - это много времени, людям деньги надо платить. Поэтому ничего и не получалось.

Сейчас на НТВ это существует в каком-то виде. Причем сначала, насколько я знаю, телевизионное начальство сказало: ни в коем случае никаких мультиков! Потом было придумано несколько компромиссов. Вернее, я просто на них согласился. Я же не борюсь за гражданские права. Будет мультик - отлично. Не будет - ну и ладно. Я достаточно много зарабатываю, чтобы не обращать внимания на такую ерунду.

Вот меня попросило начальство НТВ, чтобы не было в мультиках андроидов и чтобы лицо Путина не показывали. Да пожалуйста! Андроидов я и сам не очень хотел делать, потому что все люди ужасно обидчивые. Я хотел у Грызлова взять интервью для газеты, в которой работаю (газета «Газета» - А. С.), а потом подумал, приду к Грызлову, скажу: «Это я придумал, что вы - андроид». И что? Ему же, наверное, это обидно. Разговора не получится.

А то, что у Путина лицо не показывают, мне даже нравится. И если сейчас разрешат, я уже не захочу этого делать.

А еще мне ужасно нравится, что люди начинают выдумывать всякие конспирологические версии вокруг моей деятельности. Я это очень люблю, я питаюсь от всякой ругани в мой адрес.

Люди думают, что есть кровавая цензура, которая не дает показывать лицо Путина, ролики с эфира снимает… Недавно сняли ролик, на «Орбите» он был, а в Москве его не было - про день рождения Березовского - с мотивировкой: Березовского нельзя показывать по российскому телевидению, даже мультипликационного. Ну и ладно. Понимаешь, можно бороться с несправедливостью, но с идиотизмом бороться невозможно. Его нужно просто принимать.

Если начальство НТВ считает, что лицо мультяшного Путина показывать плохо, а Березовского вообще нельзя показывать, то я с этим начальством сделать ничего не могу. Если у людей мозг так устроен, это уже не исправить.

- Разве это не цензура?

- Я не думаю, что это цензура. Цензура вообще сложное понятие. Я же не обязан сидеть на этом НТВ, я могу уйти в любой момент, и, значит, не будет тогда никакой цензуры. Цензура - это когда ты поставлен в некую ситуацию, от которой тебе не уйти никуда. Для цензуры всегда должен быть какой-нибудь государственный институт, как в Израиле, например. Там существует цензура, и никого это не обламывает. А когда один начальник боится - пойдешь к другому, который не боится. Вот и все. Там не цензура, там глупость, которую ты до определенных рамок терпишь. А когда рамки уже будут такие, что начнут раздражать, ты уходишь.

- Признайтесь, в программе «Реальная политика» приставку «мистер» всем сделали из-за вас?

- Да. Они вообще все псевдонимы придумали из-за моего. Я не очень понимаю, зачем это надо было делать. Ладно, к моему имени люди более-менее привыкли. А другие как-то искусственны.

- Иногда героями ваших историй становятся пермяки. Например, Виктор Похмелкин…

- Похмелкин - очень неприятный мне человек. Он такой… Я просто смотрел за всей этой историей. Понимаю, конечно, что люди в политике, в общем, иногда так поступают. Потому что политика - это такой род деятельности, где надо отстаивать чьи-то интересы. Но даже при этом можно соблюдать какие-то приличия.

Когда Похмелкин устроил возле английского посольства митинг с требованием выдать Бориса Березовского, который ему платил деньги, - такого уровня морального падения у нас еще никто не показывал.

- А Никита Белых? Вы к нему очень иронично отнеслись.

- Я, на самом деле, уважительно отношусь к Белых. У меня есть с «Союзом правых сил» некоторые эстетические и мировоззренческие разногласия, но к Белых я отношусь совершенно нормально.

Я, конечно, простебываю всех этих либералов, но это не сфера человеческих взаимоотношений. Это политика.

- А какие у вас политические убеждения?

- Место, где мы сидим - а хожу я сюда уже 10 лет, не изменилось за эти 10 лет. Совсем ничего не изменилось: эти же картины висят, ничего не добавилось, не убавилось, только пристроили новый зал с рестораном. Вот мои политические убеждения. Я люблю, чтобы ничего не менялось.

Я очень плохо относился к Путину, когда его выбрали. Я не голосовал за него ни в первый раз, ни во второй. Я вообще не понял, как можно было голосовать за человека, про которого ты ничего не знаешь. А сейчас я его сторонник, потому что Путин дал мне то, чего у меня не было при Ельцине. То, что мне было очень нужно, - ощущение покоя. Что и завтра все будет то же самое, и послезавтра. Если ты существуешь в такой ситуации, когда знаешь, что через год будет все то же самое, и через два, то ты внутри этого можешь как-то выстраивать свою жизнь.

Далеко не все люди хорошо действуют в состоянии стресса, как это требовалось при Ельцине. Большинству людей нужен покой, внутри которого они сами сориентируются.

- Это то, что называется «стабильность»?

- Стабильность разная бывает. У Шарона состояние критически стабильное. При Ельцине у нас было критически стабильное состояние, то есть плохо было все время, не хуже, не лучше, а все время одинаково плохо.

Я, конечно, получаю удовольствие, когда начинается политический кризис. Но я еще большее удовольствие получаю, когда он заканчивается и все возвращается, можно судить, как и что было. Такая встряска нужна. Вот выборы нужны, потому что на них весело. Но они должны заканчиваться в определенный момент.

- Вы политически активный человек? Скажем, есть ли какая-то вещь, для которой, ради которой вы пойдете на митинг?

- Есть! Захоронение тела Ленина. Я пойду защищать. Это единственный вопрос, который меня ужасно беспокоит. Я не понимаю, зачем это делать - пусть лежит. Ломать памятники - это очень плохо. Строить их, в общем-то, тоже плохо, но ломать еще хуже. А то, что люди говорят: «Пока тело Ленина не будет предано земле, в России все будет плохо»; «На главной площади страны - кладбище»… Это все такой бред! Под Красной площадью, под всем Кремлем костей метров 10 лежит. И что теперь делать?

- Перенести Кремль в Санкт-Петербург - вы сами знаете ответ. Вы же его и придумали!

- А в Питере тоже достаточно… В общем и целом, политически активные люди занимаются ерундой.

- Возвращаясь к политическим активистам: как вы считаете, какие у Никиты Белых перспективы в большой политике?

- «Союз правых сил», конечно, никуда не пройдет. Если будет какая-то коалиция - может быть. Но коалиция СПС с «Яблоком» на парламентских выборах кажется мне очень сомнительной, потому что в парламенте надо законы принимать. А «Яблоко» и СПС - это партии с совершенно разным политическим мировоззрением, сильно противоположным. Все-таки «Яблоко» - это не правая партия.

Я думаю, или Белых сделает чудо и преобразует СПС (существует такая вероятность, но - ничтожная, потому что владельцы СПС не дадут этого сделать, а без владельцев она несостоятельна). Или будет какая-то другая партия, необязательно созданная Белых. Может быть, кто-то создаст какой-то новый неолиберальный, неодемократический проект, в который он сможет влиться.

А вообще у Никиты Белых, как у политика, будет долгая жизнь. Он просто так не уйдет. Бывают люди, которые политики…

- По призванию?

- Ну да. Они живут этим. Я к нему нормально отношусь. Он еще ни разу не показал себя непорядочным, истериком или кем-то еще, в отличие от многих его соратников по СПС и союзников по партии «Яблоко».

- Кстати, недавно я наткнулась на «Живой журнал» Никиты Белых. Что вы думаете по поводу того, как ЖЖ постепенно переходит из развлекательной стадии в стадию, когда он становится собственно средством массовой информации, политическая дискуссия переходит из общепринятых масс-медиа в интернет?

- А ее в общепринятых масс-медиа и не было давно. Ее уже лет 10 не было. Дискуссия действительно перешла в ЖЖ, но не из масс-медиа, а из политических клубов.

Когда политическая дискуссия проходит в политических клубах, это, в конечном итоге, превращается в «пикейные жилеты». Неинтересно, когда публика этого не видит. Публика должна встревать. В этом плане ЖЖ - инструмент колоссальной мощи. Но так - только в России, больше нигде в мире такого нет, чтобы в блогах происходила философская, политическая дискуссия.

- А как вы считаете - это тенденция? И вплоть до чего она будет существовать?

- В ЖЖ сейчас представлены практически все люди, которые там могли быть. Те, которые что-то придумывают и это записывают на бумаге - либо сами, либо их представители. Так что качественных изменений уже, наверное, не будет. Среда уже сформировалась, причем даже в прошлом году. ЖЖ - это просто удобный инструмент. Там дискутировать удобнее, чем в прессе.

- Пресса не интерактивна.

- Да. Раньше она имела преимущество перед ЖЖ в том, что прессу читали в Администрации президента РФ и в Госдуме, а ЖЖ - нет. Сейчас ЖЖ везде читают.

- Как вы считаете, у ЖЖ есть какой-то политический потенциал? В плане, может быть, самоорганизации людей?

- В какую-то силу, которая что-то будет отстаивать? А какие он будет отстаивать интересы? Это коммуникационный инструмент. Люди так же могут договориться по телефону или написать друг другу письма, и ЖЖ здесь ничего нового не привносит. Вот, например, митинг у Министерства обороны (по поводу событий в Челябинском гарнизоне - А. С.) в ЖЖ был организован. А то, что сама среда может быть политическим инструментом, было доказано во время выборов в Мосгордуму.

На ЖЖ политики реагируют уже так же, как на прессу. И ты можешь это использовать. При этом можно не думать о многих вещах, о которых ты должен думать, когда пишешь материал в прессе: о судебных перспективах, об объеме текста, не будет ли скучно его читать и прочее. Ты можешь написать три фразы, а тебе потом Митрохин открытое письмо напишет. И пошло-поехало. А «Эхо Москвы» потом про это расскажет. На этих выборах в Мосгордуму все так и делалось.

- Как вы считаете, интернет может быть подцензурен?

- Говорят, в Китае пытаются это делать. Но я не очень понимаю как.

Разговоры о цензуре в интернете идут очень давно. Позиция по этому поводу была выработана еще лет восемь назад. Существуют законы, которые регулируют работу СМИ. Эти все законы точно так же применимы и к интернету, по таким законам существуют все интернет-СМИ: они все зарегистрированы в Минпечати, они так же получают предупреждения, и все это работает.

Что касается конкретного человека в ЖЖ, который, используя ненормативную лексику, пишет о наших политиках, то это не является преступлением.

- Ровно потому, что ЖЖ не зарегистрирован как СМИ.

- Да. И я не думаю, что какая-то цензура будет вводиться. Во-первых, это технологически сложно. Во-вторых, это очень плохо для имиджа страны. Скорее в Америке введут, а наши повторят.

И еще такой момент - интернет уже сейчас многими людьми в Администрации президента РФ воспринимается как место, интересное для того, чтобы понимать, что происходит.

- Среда для диагностики?

- Да. Потому что все люди на виду, вся политическая дискуссия происходит на виду. Вот они все здесь сидят, как в аквариуме. А ты на них смотришь. Куда лучше, чем они будут встречаться по квартирам и что-то выдумывать.