Юлия Баталина

редактор отдела культуры ИД «Компаньон»

---

Танцы на серьёзные темы

«Сцена-Молот» на протяжении всего своего существования находится в поиске формата, но, может быть, этот поиск и есть её формат?

7 марта 2017 г.

Поделиться

Твитнуть

Художественный руководитель Театра-Театра Борис Мильграм неоднократно заявлял, что малая сцена для него — ребус, что хочется создать на этой площадке пространство, отличное от общетеатрального. После попытки создания театра «новой драмы» под руководством Эдуарда Боякова и Дамира Салимзянова малая сцена, сохранив прежнее название — «Сцена-Молот», стала площадкой для Лаборатории молодой режиссуры, лучшие проекты которой перерастают в полноценные спектакли.

Постепенно возможности камерной театральной площадки раскрываются всё полнее: Борис Мильграм использовал малый зал для того, чтобы подчеркнуть доверительный, почти интимный тон лирического спектакля «Месяц в деревне»; в последнее время «Сцена-Молот» стала ещё и областью применения усилий недавно набранной стажёрской группы актёров.

Один из спектаклей, специально рассчитанных на стажёров, — «3/10 заповеди. Не лги. Не прелюбодействуй. Не убий». Режиссёр Андреас Мерц-Райков поставил его по мотивам трёх из десяти новелл «Декалога» — знаменитого телевизионного проекта культового польского режиссёра 1980—1990-х годов Кшиштофа Кесьлёвского. Два из использованных в спектакле сюжетов были также основой для кинофильмов — «Короткого фильма о любви» и «Короткого фильма об убийстве».

Спектакль по кинофильму — это довольно модное явление на современной сцене, не впервые это и в творчестве Мерца-Райкова: в его постановке идёт в той же «Сцене-Молот» «Догвилль» по фильму Ларса фон Триера. Этот режиссёр прекрасно понимает, что невозможно просто взять фильм и перенести его на сцену театра. Это не перенос, а перевод — на другой художественный язык с другими возможностями и законами.

В случае с «Догвиллем» «перевод» был сделан очень аккуратно: акценты и пафос в спектакле те же, что и в картине Триера. С «Заповедями» режиссёр поступил гораздо радикальнее. Драматичные новеллы Кесьлёвского, поражающие своей невероятной, запредельной степенью человеческой правдивости, превратились у него в условно-притчевые сюжеты, поданные с иронией и даже где-то с юмором. У Кесьлёвского — предельная степень приближения к герою, когда зритель чуть ли не физически чувствует то же, что и персонаж; у Мерца — максимальная степень отстранения, когда герои не столько живые люди, сколько типажи, функции. Им не сопереживаешь — за ними наблюдаешь, а чтобы наблюдать не было скучно, режиссёр превращает драму в комедию.

Это работает, и порой неплохо, в сюжетах «Не лги» и «Не прелюбодействуй», но жуткий «Не убий» совершенно не прокатывает в этой лёгкой, условно-игровой стилистике.

Неудивительно, что поклонники творчества польского кинорежиссёра категорически не приняли спектакль. Зрители, для которых фильмы-первоисточники не столь важны, отнеслись к нему более благодушно: вроде бы и весело, и есть над чем подумать.

Для руководителей театра, думается, эта постановка важна в качестве учебной: все роли в ней исполняют новички-стажёры, и видно, как ребята ищут свои ниши, своё место в театре. Не все чувствуют себя уютно в предложенных ролях. В качестве примеров удачного попадания хочется назвать Александра Мехрякова в роли Януша из новеллы «Не лги» и Марка Букина в роли Томека из «Не прелюбодействуй». Мехрякову место, пожалуй, уже не в стажёрской, а в основной труппе...

Почти одновременно с «Заповедями» вышел спектакль «Любовь во множественном числе». Премьера неоднократно откладывалась; похоже, у художественного руководства театра были сомнения, стоит ли вообще выпускать на публику эту работу. Но результат порадовал. Сегодня «Любовь во множественном числе» — самая популярная из новинок «Сцены-Молот». Зрители приходят на неё за хорошим настроением и чистой эстетикой, не испорченной серьёзными проблемами.

Это пластический спектакль, в котором не говорят ни слова. В репертуаре Театра-Театра подобных постановок несколько, но в «Шинели» и «Глазах голубой собаки» работают артисты танцевальной труппы — за исключением поразительно пластичного Алексея Каракулова, — а в «Любви во множественном числе» (в театре спектакль для удобства сократили до аббревиатуры ЛВЧ) все танцоры — драматические артисты. И это просто невероятно!

ЛВЧ — спектакль о любви, и раз уж она во множественном числе, то любовь здесь самая разная: то дикая страсть «в клочья», любовь-ненависть; то комичное соперничество двух дамочек-вамп, охотящихся на кавалера; то чистая лирика. Марк Букин — артист-стажёр, умеющий быть очень забавным, играет здесь роль Амура, капризы которого бросают навстречу друг другу самых, казалось бы, неподходящих людей.

Но суть спектакля вовсе не в сюжете, а в пластике.

Постановщики-хореографы Роман Каганович и Максим Пахомов драматических актёров не пожалели, им приходится танцевать, как профессионалам, порой чуть ли не акробатические этюды проделывать, и в этом непростом испытании открываются поразительные актёрские возможности. Совершенно по-новому раскрывается, например, Ирина Максимкина — хрупкая и отважная, энергичная и пластичная. Невероятно повезло авторам спектакля с Алексеем Каракуловым. Этот актёр может всё: и по стенам бегать, как паркурщик, и на фортепиано играть, как музыкант. Ну и драматические роли играть — тонко и достоверно. В ЛВЧ его дуэт со стажёром Маратом Мударисовым — просто фантастика; это касается и танцевальной техники, и трудноуловимой «химии», возникающей между актёрами. Вспоминается, что танго изначально — мужской танец.

«Любовь во множественном числе» — спектакль вообще-то лёгкий, негрузовой. Но в финале он выходит в какое-то новое измерение, открывает истинный драматизм, который, разумеется, присутствует в любовной теме. Финальная миниатюра в исполнении Ирины Мальцевой, танцующей дуэт с... мужской рубашкой, — история горькой потери, несовместимой с жизнью. Мальцева, каждая работа которой — манифест содержательности и актёрской индивидуальности, здесь, как всегда, работает на разрыв и на износ. Финал словно говорит зрителям: да, мы тут шутим и танцуем, но танцуем на серьёзные темы.

Самая недавняя из премьер «Сцены-Молот» — результат очередной Лаборатории молодой режиссуры. Юная француженка Жюльет Дешан инсценировала мемуары великой Сары Бернар. Материал весьма выигрышный: тут и травматичное детство, и знаменитые причуды театральной дивы — такие как, например, привычка спать в гробу, и инвалидность, и множество других броских эпизодов. Но как это сыграть?! Точнее, кто сможет это сыграть? Ведь нужно будет изображать Сару Бернар! Где найти конгениальную актрису?

Жюльет Дешан поступила изобретательно: спектакль называется «Сара Бернар. Фан-клуб», и его персонажи — фанаты великой актрисы, участвующие в конкурсе её двойников. Именно они зачитывают и разыгрывают фрагменты из воспоминаний Бернар. Действие происходит в доме-музее актрисы, который фанаты разносят вдребезги, напоследок уничтожая урну с прахом своего кумира.

Таким образом, молодой режиссёр не только рассказывает о жизни Сары Бернар, но и исследует феномен зрительского фанатизма.

Спектакль очень эксцентричный, полный травестии, которой сама Сара была вовсе не чужда. Артистам Александру Гончаруку, Алексею Каракулову, Марии Полыгаловой, Вячеславу Чуистову, Татьяне Синёвой и Екатерине Романовой приходится играть чудиков с изрядной долей сумасшедшинки, но в то же время перевоплощаться в великую актрису. Эта двойственность каждого персонажа создаёт немало трудностей — и для актёров, и для зрительского восприятия.

Особенно тяжело приходится актёрам-мужчинам, которым всерьёз играть Сару невозможно, а кривляться нельзя, чтобы уж окончательно не превратить спектакль в фарс-варьете. И Гончарук, и Чуистов, и Каракулов справляются с этой экстремальной ситуацией с истинным достоинством, но особенно хорошо это получается у Каракулова, которому, думается, не случайно достался самый выигрышный эпизод — с ручным львом, в которого потрясающе перевоплощается Михаил Орлов — «сторож» в музее Бернар. Когда «хищник» послушно усаживается на плечо «хозяйки» и Каракулов с победной улыбкой театральной дивы несёт Орлова вокруг сцены, зал просто падает с кресел.

Поклонники творчества Альмодовара должны быть в восторге.

Всё же признать «Сару...» безусловной удачей что-то мешает: в этой «веселухе» есть какой-то перебор, режиссёру не всегда удавалось удержать тонкий баланс хорошего вкуса. Что ж, театр собирается показывать эту работу во Франции, и будет интересно узнать, как её примут на родине Бернар.