Первая искра

26 декабря 1955 года Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР №2132-1157 на специальное конструкторское бюро №172 (СКБ-172) артиллерийского вооружения Пермского машиностроительного завода им. В. И. Ленина были возложены работы по созданию образцов ракетной техники. Именно с этого момента и началась история НПО «Искра». Главным конструктором СКБ-172 в то время был известный конструктор артиллерийских систем Михаил Юрьевич Цирульников. Он стал одним из первых организаторов совершенно нового направления работ по созданию твердотопливной ракетной техники.

Превратности судьбы

Михаил Цирульников был личностью неординарной, можно сказать, легендарной. Родился он 19 сентября 1907 года в городе Корсунь Киевской губернии. Отец был сапожником, мать — домохозяйкой. В семье было пятеро детей, три дочери и братья-близнецы Михаил и Давид. С 1917 года братья учились в начальной школе-семилетке, в училище, работали в мастерской. Затем Михаила взяли работать учеником токаря, а после переезда в Харьков он стал студентом Харьковского технологического института. После окончания третьего курса его перевели в Ленинград, в Военно-техническую академию Красной армии. Окончив академию, он остался работать адъюнктом на кафедре проектирования артиллерии. Читал лекции, написал две книги, в 1934 году стал кандидатом технических наук.

В 1934 году Михаила Юрьевича направили на работу на завод №8 в подмосковных Подлипках — военным представителем Главного артиллерийского управления Красной армии. Здесь под его руководством была создана 25-миллиметровая автоматическая противотанковая пушка, которую в 1937 году он продемонстрировал военной комиссии во главе с наркомом Климентом Ворошиловым.

Но уже в следующем, 1938 году в его жизни произошли резкие изменения. В июле он был арестован, как брат «врага народа», и в 1939-м попал в «шарашку» — Особое техническое бюро (ОТБ) при Управлении НКВД по Ленинградской области, где продолжил работу по созданию новых образцов артиллерийского вооружения.

Летом 1942 года ОТБ вошло в состав завода №172 в городе Молотове. Уже в следующем году вышло Постановление Государственного комитета обороны от 19.06.1943 «Об амнистировании со снятием судимости специалистов», в соответствии с которым за создание ряда новых образцов пушечного вооружения Михаил Цирульников был досрочно освобождён и назначен главным конструктором. В этой должности он работал почти 25 лет, возглавляя разработку новых артиллерийских систем, а с декабря 1955 года, с момента создания СКБ-172 (будущего КБ машиностроения — НПО «Искра») — образцов ракетной техники.

Из «шарашки» — в контору

В первые месяцы после начала войны из Ленинграда, в том числе в Пермь, были эвакуированы 124 промышленных предприятия, технические и конструкторские бюро. В их число вошли и два особых бюро, в которых работали осуждённые специалисты (150 человек) при заводе №172 и 20 человек — при заводе №98 в Закамске. Ведущим конструктором пушечного КБ был Михаил Юрьевич Цирульников.

Михаил Юрьевич вспоминал: «Отдавались мы работе в этом КБ, как ни странно это покажется, с воодушевлением, с огромной самоотдачей. Работали по 10 часов. Питание было очень хорошее, внешние условия для творчества, в принципе, нормальные. Если бы не охрана, не казарменный режим — КБ как КБ. Честно сказать, не знали мы тогда об истинных масштабах трагедии. Разве что догадывались — ведь вместе со мной сидели конструкторы, академики и профессора. Какое-то время со мной в одной камере находился Андрей Николаевич Туполев (авиаконструктор, генерал-полковник-инженер, академик — ред.). Но мы никогда не говорили о происшедшем с нами. Днём каждый был погружён в конструкторские заботы, а по ночам уходили в себя, в раздумья о том, что же, в конце концов, является подлинной причиной несчастий сотен и тысяч нужнейших делу индустриализации специалистов? Каждый считал, что раскрываться даже перед близким человеком небезопасно».

В тот же период времени Михаилу Юрьевичу довелось общаться с Сергеем Павловичем Королёвым, с которым судьба вновь сведёт его уже на ракетном поприще в середине 1950-х годов.

В канун начала войны Михаил Цирульников руководил созданием 100-миллиметровой зенитной установки, состоящей из спаренных пушек. В июле 1941 года ОТБ было эвакуировано из Ленинграда. По прибытии в Пермь (тогда уже город Молотов) за ОТБ закрепилось наименование ОКБ-172. Группу Цирульникова разместили в небольшом доме на территории Мотовилихи. Стояла задача разработки и срочного запуска в производство новой противотанковой пушки. Находившаяся на вооружении пушка калибра 45 мм, как показала война, не пробивала броню немецких танков.

Объявленный закрытый конкурс (даже в тех условиях — конкурс!) выявил, что среди его участников (КБ Грабина, Свердловское артиллерийское КБ, КБ Мотовилихи и группа Цирульникова) наилучший результат, несмотря на фантастически короткий срок, отведённый на конструирование противотанкового орудия, показала пушка М-42, созданная группой Михаила Цирульникова. М-42 стала одним из лучших противотанковых орудий в годы войны. На фронтах её называли ласковым именем «Аннушка». Утверждают, что именно после этого поистине героического трудового подвига нарком вооружения СССР Дмитрий Устинов ходатайствовал о досрочном освобождении Михаила Цирульникова.

Однако воспользоваться вожделенной свободой не получилось. Работа продолжалась практически круглосуточно. Появилась возможность свободного выхода за проходную завода, в Молотов приехала его семья. Но стояла задача создания 76-миллиметровой полковой пушки образца 1943 года. Обновлённая, взамен пушки образца 1927 года, «полковушка», как её называл Михаил Юрьевич, уже в сентябре была принята на вооружение. В годы войны ОКБ-172 провело модернизацию 152-миллиметровой гаубицы-пушки МЛ-20 (она же была использована в самоходке ИСУ-152), разработало 122-миллиметровую самоходку повышенной мощности М-22, 76-миллиметровую дивизионную пушку БЛ-14, 85-миллиметровую противотанковую пушку БЛ-19 и др.

За годы войны артиллерийский завод №172 выпустил около 48 600 пушек — практически каждую четвёртую из произведённых в стране.

В декабре 1944 года ОКБ-172 возвратили в Ленинград, разместили в старых корпусах «Крестов». Уговаривать не пришлось — Михаил Юрьевич поехал со своими товарищами и продолжил возглавлять их работу в Ленинграде.

Однако после окончания войны в январе 1946 года он вернулся в Молотов, на завод №172. В ноябре его вновь утвердили в должности главного конструктора завода.

В течение ряда послевоенных лет под его руководством было разработано более 20 опытных образцов различных артиллерийских установок: полевые, танковые, самоходные, горные, зенитные, — пять из которых были приняты на вооружение Советской армии.

В тот момент судьба уже готовила Цирульникову новое «предложение», от которого он не мог отказаться. Советскому Союзу в условиях развязанной Западом холодной войны необходимо было не только восстановить разрушенное войной народное хозяйство, но и обеспечить безопасность страны уже в реалиях наличия ядерного оружия у потенциального противника — Соединённых Штатов Америки и созданного в апреле 1949 года военного блока НАТО. Это противостояние не сулило ничего хорошего… Средства доставки ядерных боеголовок кроме авиации — баллистические межконтинентальные ракеты стратегического назначения. В феврале 1958 года в США была утверждена программа создания баллистических твердотопливных ракет «Минитмен», а уже в ноябре 1961 года прошло первое успешное лётное испытание ракеты XSM-80 «Минитмен». Через год, в ноябре 1962 года, началась поставка на вооружение этих ракет.

В Советском Союзе в это время успешно велись разработки жидкостных баллистических ракет, но твердотопливная тематика — так исторически сложилось — практически не развивалась. Тем не менее именно твердотопливные баллистические ракеты были наиболее эффективны для боевого применения в случае необходимости нанести ответный удар по потенциальному противнику.

Возглавивший разработку первых советских баллистических ракет на твёрдом топливе Сергей Королёв осознавал, что в Советском Союзе для развития твердотопливного двигателестроения предстояло решать сложнейшие научно-технические и организационные задачи. В короткие сроки необходимо было создать крупное специализированное конструкторское бюро, мощную производственную и опытно-экспериментальную базы, оснастить их современным оборудованием, организовать проведение проектно-поисковых, прикладных, научно-исследовательских и экспериментальных работ, организовать комплекс испытаний, отработку, серийное изготовление и поставку подобных ракет на вооружение. Неотложной задачей являлась также подготовка квалифицированных инженерно-технических кадров — конструкторов, технологов, исследователей, материаловедов, испытателей. Работу предстояло проделать огромную.

Ракета родом из Перми

Вышедшее в декабре 1955 года Постановление о возложении работ по созданию образцов (твердотопливной) ракетной техники на СКБ-172 и последовавшее за этим назначение главным конструктором Михаила Цирульникова стало отправной точкой в развитии твердотопливного двигателестроения именно на пермской земле.

В Перми имелись все необходимые для развития твердотопливного ракетостроения, твердотопливного двигателестроения производственные мощности, пороховое НИИ, конструкторское бюро.

В течение 1956—1958 годов в пермском СКБ-172 выполнили первые научно-исследовательские работы, связанные с разработкой различных вариантов конструкции подвижной оперативно-тактической ракеты с двигательными установками различного типа. Постановлением Совмина СССР от 13 февраля 1958 года, в частности, была инициирована разработка «реактивного комплекса сухопутных войск с управляемыми ракетами на твёрдом топливе» — фронтовой «Ладоги».

Пермскому СКБ-172 поручили разработку ракеты 3М2 для комплекса «Ладога» с дальностью стрельбы 120 км. Работа по созданию 3М2 велась в сложных организационных условиях. Особенностями того времени стало и то, что каждый конструктор, занимаясь конструкторскими разработками, выполнял весь комплекс работ, начиная с выпуска теоретического и компоновочного чертежей и заканчивая выпуском рабочих чертежей и ведением изделия в производстве. К концу 1958 года проект ракеты 3М2 был завершён.

Ракета 3М2 стала школой для специалистов предприятия: проектантов и конструкторов, технологов и материаловедов, организаторов производства и создателей новой кооперации производственников. Ибо всё тогда было вновь. Проблемы появлялись одна из другой.

И тем не менее через два года с момента начала работ ракета 3М2 уже летала. Первый этап лётных испытаний состоялся в 1960 году на полигоне Капустин Яр. Накопленный опыт стал серьёзным заделом для пермяков.

Успехи США в развёртывании работ по созданию принципиально нового ракетного оружия сосредоточили внимание руководства СССР на разработке стратегических твердотопливных ракет.

Как и во многих других процессах, связанных с ракетостроением, лидерство в этой работе захватило ОКБ-1, возглавляемое Сергеем Королёвым. С присущей ему неукротимой энергией Королёв начал «раскручивать» новое перспективное направление. Именно тогда началось освоение титановых сплавов, стеклопластиков, спецсталей, разработка рецептур и освоение производства крупногабаритных твердотопливных зарядов. Конструктивное совершенство двигателей и ступеней ракеты вышло на достаточно высокий уровень. Так, например, при стартовой массе ракеты РТ-1 дальность пуска составляла 2400 км. Однако РТ-1 заметно уступала «Минитмену-1», имевшему предельную дальность 9300 км. Необходимо было обеспечить более высокие энергетические и лучшие массовые характеристики двигателей и ракет.

4 апреля 1961 года вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, в соответствии с которым предусматривалась разработка серии твердотопливных баллистических ракет РТ-2, РТ-15, РТ-25. Общее руководство работами по всем трём проектам было возложено на ОКБ-1 и лично на Сергея Королёва. В работах кроме ОКБ-1 были задействованы ленинградское ЦКБ-7 и пермское СКБ-172.

Не случайно тогда же, в 1961 году, Сергей Королёв предложил Михаилу Цирульникову стать главным конструктором, руководителем пермского филиала и своим заместителем. За несколько лет до этого они вместе с учётом перспектив развития выбирали место для размещения СКБ-172 и опытного завода в районе нынешней станции «Молодёжная» (здание Гидротехникума). Михаил Юрьевич, всегда ценивший самостоятельность, отказался от предложения Королёва. Однако совместная работа с ОКБ-1 (позже — НПО «Энергия») определила будущее СКБ-172. В дальнейшем (1966 год) Михаил Цирульников сумел убедить Дмитрия Устинова и с его помощью выйти из состава завода им. В. И. Ленина. Тогда СКБ-172 было переименовано в КБ машиностроения.

В 1963 году был разработан эскизный проект РТ-2, в соответствии с которым при стартовой массе 46,1 т дальность стрельбы должна была составлять 10 500 км.

В окончательном варианте РТ-2 на её первой ступени стояли двигатели 15Д23, разработанные пермским КБМаш, с твердотопливными зарядами НИИ-9 (АНИИХТ), на второй ступени — двигатели 15Д24 ленинградского ЦКБ-7 (КБ «Арсенал») с твердотопливными зарядами НИИ-9, на третьей ступени — двигатели 15Д25 КБМаш с твердотопливными зарядами НИИ-130 (НИИПМ).

«Он был одержимым»

Михаил Цирульников, по воспоминаниям коллег, друзей, близких родственников, всегда на первое место ставил труд, работу на благо общества и Отечества. В одном из своих интервью он говорит: «Нужно воспитывать чувство долга, чтобы ни один час не был потрачен вне интересов страны… Если у конструктора появилась мысль, он должен думать и думать только об этом, не считаясь со всем остальным». Один из коллег Цирульникова вспоминает: «Его энергичности мог позавидовать восемнадцатилетний. Несмотря на уже пенсионный возраст, Михаил Цирульников обладал такой работоспособностью, которую я ни у кого больше не встречал. Он мог и он работал самозабвенно, с утра до вечера и с вечера до утра. Иногда своих приближённых сотрудников он мог вызвать к себе вечером домой, чтобы мы, не откладывая дела на потом, немедленно решили какую-то архиважную на данный момент задачу. Будь то купе поезда, салон самолёта или гостиничный номер, он отключался от внешнего окружения и погружался в свои бесконечные расчёты на полях документов, газетах, клочках бумаги».

Михаил Юрьевич был фанатически предан делу, обладал инженерной интуицией, быстро схватывал суть проблемы. К нему можно было обращаться по рабочим вопросам в любое время. По его логике, было недопустимо медлить с решением текущих конструкторских работ, недопустимо было тормозить творческие процессы из-за того, что главный конструктор чем-то занят. Он часто устраивал «мозговые штурмы», если сталкивались с неизвестной, непонятной ситуацией, приглашая достаточно широкий круг специалистов, умел выслушать аргументы, иную точку зрения…

Основной этап испытаний РТ-2 начался в конце 1966 года на «северном» полигоне, ставшем со временем космодромом Плесецк.

18 декабря 1968 года Постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР ракета и боевой ракетный комплекс в целом были приняты на вооружение.

8 декабря 1971 года первый полк РТ-2 был поставлен на боевое дежурство под Йошкар-Олой. Всего здесь было развёрнуто шесть полков РТ-2. Эти ракеты стояли на боевом дежурстве и в селе Бершеть Пермской области, в 52-й дивизии РВСН.

Михаил Цирульников руководил разработкой проектов двигателей I и III ступеней модернизированной ракеты 8К98П (РT-2). Ракетный комплекс 8К98П стоял на вооружении Советской армии более 20 лет.

«Не всегда его понимали, но он боролся»

Из воспоминаний Льва Лаврова, сменившего в 1968 году Михаила Цирульникова на посту главного конструктора:

То, что Михаил Юрьевич был крупным конструктором, учёным и организатором в создании уникальных артиллерийских систем и стоял у истоков нового направления в области вооружения — ракетной техники, известно. А вот некоторые моменты его работы и жизни известны мало. Так сложилась судьба, что мне, начиная с 1956 года и до самой его кончины, пришлось сначала работать с ним, а потом общаться и по работе, и в жизни… Это был человек уникальной судьбы. Да, она его ломала, но не сломила, потому что это был настоящий талант. И всегда на первом плане в его жизни до последнего дня стояли интересы страны.

Вышло так, что я много времени жил с Михаилом Юрьевичем в одной комнате, по ночам мы гуляли с ним по подмосковному городу Калининграду, участвовали во встречах с различными людьми. Я видел, как он болел за дело. Никогда не был меркантильным. У него не было обид на годы, когда он работал в «шарашке». Он оценивал жизнь так: прошлое не вернуть, и работал ради будущего. Да, он мог быть раздражённым, жёстким, упрямым, но всегда мог переломить себя, если оппонент был прав.

Сергей Королёв не зря поверил ему, взяв в кооперацию разработчиков своих твердотопливных ракет. Тогда это был переворот в области ракетной техники. Поддерживать его взялся только Дмитрий Устинов. Это был большой риск в карьере — один против всех. Но Цирульников пошёл на это. Возглавив коллектив единомышленников, он сумел в небывало короткие сроки добиться необходимого результата.

А главное — Михаил Юрьевич поверил в будущее нового направления и до последних дней работал в этой области. Передавал свой опыт и знания многим ученикам, искал и находил пути применения новых идей в различных отраслях науки и техники. Уже будучи больным, он не бросал дело. Оно было у него в крови, в душе. Не всегда его понимали, поддерживали, но он боролся».

В 1968 году М. Ю. Цирульников перешёл на постоянную работу в Пермский политехнический институт (ППИ) на кафедру импульсных тепловых машин, а уже в 1971 году по его инициативе при кафедре было создано опытно-конструкторское бюро (ОКБ «Темп»), в котором он стал научным руководителем и главным конструктором. Логичным продолжением научной и творческой деятельности Цирульникова стала работа в ППИ и ОКБ «Темп».

В этот период заведование кафедрой, лекции, подготовка научных кадров отнимает у учёного массу времени, но Михаил Юрьевич продолжает работать и как главный конструктор. Он предлагает для увеличения резервов технической вооружённости в области геологии, геофизики, нефтегазодобычи, строительства использовать артиллерийскую технику. Об этой работе он говорил сам: «В остаток жизни хочу использовать загубленную артиллерию как вторичное средство в мирных целях, это такой же рычаг, как и использование ядерной энергии. Мы забиваем сваи железобетонные при помощи пушки. Мы можем забить сваю в десять или сто раз быстрее, чем забиваем сейчас...» Человек неиссякаемой энергии, Михаил Цирульников не представлял свою жизнь вне процесса созидания.

В 1989 году под его руководством была создана установка для застреливания в морское дно анкеров крепления буровых вышек и трубопроводов и образования отверстий в мёрзлом грунте. Опытно-промышленная партия установок успешно прошла испытания на объектах нефтяного строительства в Тюменской и Пермской областях и рекомендована к серийному производству.

Всю свою жизнь, занимаясь творческим трудом, Михаил Цирульников работал с молодёжью, не боялся поручать молодым специалистам сложные задачи, воспитывал из них профессионалов. В одном из своих интервью он говорит: «Молодые специалисты приходят в КБ, имея за плечами в основном школу и ВУЗ... А люди должны быть разными: один — генератор идеи, другой — мастер идеи, третий — организатор идеи. Есть вещи, где и не нужно идею, нужно правильно решить поставленную задачу, нужен профессионализм... Мы за последние 25 лет испортили поколения. Надо исправлять. Так много не сделано и так много можно сделать, и хочется этим увлечь сейчас всех учеников».

Конструктор — о конструкторе

Из воспоминаний заслуженного конструктора РФ Юрия Макаревича:

...Как-то на дачу к Михаилу Юрьевичу, когда он работал уже в ОКБ «Темп», приехали проектанты отдела 01 Борис Глушков, Рудольф Тарасов, Володя Зарицкий и я. Нам хотелось поподробнее поговорить, расспросить Михаила Юрьевича по разным вопросам работы КБМаш, о его тогдашнем бытие и планах. С собой взяли кинокамеру, диктофон, фотоаппараты. Скромная дачка по дороге в Закамск, где они с женой Бэллой Ильиничной и внуками отдыхали.

Встреча удалась. Хорошо запомнилось, как он достаточно откровенно рассказывал о превратностях своей судьбы, о работе в «шарашке». Однозначно, никакой обиды на власть у него не было. Он говорил, что действительно врагов в то непростое время было немало. «Мы, — говорил он, — работали за колючей проволокой, но на самом деле колючая проволока ограждала нас, чтобы нам не мешали работать. Мы делали важное государственное дело! Работы было много. Отвлекаться от дела было недопустимо».

Рассказывал о горьком ощущении лишения партбилета, которым он дорожил искренне. О том, как после полной реабилитации в 1956 году ему вернули партбилет и восстановили партийный стаж. Такое было ощущение, что коммунистическая убеждённость его не покидала до конца дней, несмотря на все превратности непростой судьбы.

Много рассказывал о новых направлениях работы — артиллерия на благо эффективного решения проблем нефтедобытчиков.

На той же даче Бэлла Ильинична рассказывала нам о том, как Михаил Юрьевич продолжал работать, уже перешагнув своё 80-летие:

«Просыпаюсь ночью, Миши нет рядом. На кухне горит свет. Он сидит с бумагами и что-то рисует, формулы какие-то. Вчера, говорит, мы упустили что-то в проекте, что-то не учли. А это надо было сделать совсем по-другому, мне вот сейчас мысль пришла…» И всё в их словах было искренне, убеждённо.

Страна, в общем итоге, высоко оценила труд Михаила Юрьевича Цирульникова. За заслуги в создании новых образцов артиллерийской и ракетной техники он был удостоен звания лауреата Государственной (Сталинской) премии СССР, награждён орденами Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды, многими медалями. Федерацией космонавтики России он посмертно удостоен ордена С. П. Королёва. В память о нём в Перми — на фасаде и в холле офиса НПО «Искра» и на доме на улице Луначарского, где он жил в последние годы, — установлены мемориальные доски.

Лучшей памятью Михаилу Юрьевичу стало бы поддержание на «Искре», в Мотовилихинских заводах, в политехническом университете той атмосферы творчества, которую он создавал при жизни, чтобы не иссякал приток в творческий процесс созидания образцов новой техники и продолжалось воспитание новых поколений созидателей, настоящих профессионалов отрасли, которой он посвятил свою жизнь.

19 сентября этого года Михаилу Юрьевичу Цирульникову исполнилось бы 110 лет.