Про медведей и людей

Открытие и закрытие фестиваля ломали стереотипы и выбивались из форматов. Впервые за историю «Флаэр­тианы» на её открытии показали фильм, в котором почти нет человека; впервые на закрытии не стали показывать фильм-победитель. Виной всему — конъюнктура: если уж фестиваль проходит ежегодно, всегда есть опасность, что год выдастся неурожайным. Ну или, как нынче, «урожай» будет специ­фическим…

Нынче фильмы о природе изрядно потеснили в фестивальной программе фильмы о людях, а если речь шла всё же о людях, то социальность и в целом проблемность изрядно потеснили в этих картинах простоту и этнографическое любопытство, которое подразумевает «флаэртианское» кино.

Тон задал председатель жюри — молодой режиссёр из США Майкл Коллинз. Его пока рано называть мировой звездой документалистики: он автор всего двух полнометражных фильмов, и оба были показаны на фестивале. Первый, Give Up Tomorrow («Сдаться сможешь завтра», на фестивале шёл с переводом «Откажись от завтрашнего дня»), снят в жанре журналистского расследования. В нём филиппинский парень, которого вместе с шестью другими обвинили в убийстве и изнасиловании, пытается доказать свою невиновность. Ему это удалось, но лишь частично: смертную казнь ему отменили и даже освободили условно, но обвинение не сняли… Фильм Коллинза был одной из акций в поддержку Пако, и именно ради этой благой цели он взялся за документальное кино. Второй фильм — «Скоро рассвет» — это история двух ветеранов Иракской войны, которые борются с посттравматическим стрессовым расстройством, устраивая марш через всю Америку.

Это фильмы, с одной стороны, совершенно «флаэртианские», потому что герои проживают в них кусок своей жизни, а камера дотошно фиксирует это проживание; а с другой стороны, абсолютно нет, потому что «флаэртианство» подразумевает созерцательность, воздержание от оценок, любование жизнью как таковой — без всякой авторской тенденции. Здесь же авторская тенденция сильна и активна, и Майкл Коллинз — горячий сторонник активного, действенного, публицистичного кино.

Фильмы председателя жюри, конечно, в конкурсе не участвовали, но те, что участвовали и победили, тоже близки к этому жанру.

В национальном конкурсе «Российская «Флаэртиана» победу одержала лента Ольги Аверкиевой «Вырваться. История любви», она же получила специальный приз от генерального партнёра фестиваля — компании «Астер». Это решение жюри горячо поддержали зрители: ещё бы, ведь молодой автор вырос буквально на глазах пермяков! Ольга Аверкиева — новая надежда студии «Новый курс» и человек очень добрый. Недаром уже не первый фильм она делает вместе с фондом «Дедморозим», внося свой вклад в судьбу подопечных фонда.

«Вырваться» она снимала три года, успела за это время выйти замуж и стать мамой, не забывая при этом о своих героях и не бросая их. Героев трое — Коля, Гера и Наташа. Они — обитатели психоневрологических интернатов. Их состояние характеризуется как лёгкая умственная отсталость, и фонд решил вернуть ребятам официальную дееспособность и обучить профессии. Если эксперимент удастся, они смогут самостоятельно жить, распоряжаться своим имуществом, временем и в целом судьбой, а ещё — завести семью, о чём мечтают Гера и Наташа, потому что они вроде как пара… Ребята оканчивают училище и получают профессию садовода, и Коля с Герой успешно доказывают свою дееспособность в суде. Наташа, которая на протяжении фильма демонстрировала самый быстрый и гибкий ум, от этой процедуры отказывается: у неё есть наследственный долг, крупный, и, стоит получить паспорт, придётся платить… Получается, что история любви завершается многоточием.

Можно подумать, что Ольга Аверкиева сняла документальную мелодраму, но нет: главное достоинство фильма — это очень точная, без пережимов, интонация, аптекарски выверенное сочетание сентиментальности и трезвости. Режиссёр не приукрашивает своих героев. Пафос картины — не прекраснодушные высказывания типа «Они такие же, как мы!», а флаэртиански доброжелательный и сочувственный интерес. Молодому автору удалось освоить главный профессиональный навык кинодокументалиста, и это не умение выстроить кадр или внятно и складно рассказать историю, а способность расположить к себе людей, заставить их раскрыться, перестать стесняться камеры. Когда это удаётся с таким непростым «контингентом», то вызывает огромное уважение к режиссёру. И к героям, кстати, тоже.

Фильм-победитель международного конкурса остался для многих загадкой, поскольку на закрытии фестиваля показали лишь его маленький фрагмент. Картина сирийца Талала Дерки «Об отцах и сыновьях» — история про отцовскую любовь и гордость за своих детей. Но это очень своеобразная любовь: отец выращивает воинов для «Аль-Каиды» — террористической организации, запрещённой в России. Именно по причине этого запрета и всех связанных с ним оговорок фильм и не стали показывать на закрытии, испугались обвинений. Но это неофициальная версия. Слухи.

Зато показали лауреата одной из «младших» премий. «Серебряного Нанука» с формулировкой «За открытие новых тем и новых героев» получила германо-израильская лента «Постоянно временная жизнь Мухи» (режиссёры Рина Кастельнуово, Тамир Эльтерман). Это история палестинского мальчика, страдающего редкой формой иммунодефицита. Ему не было ещё и года, когда ему ампутировали кисти рук и ступни ног. Зритель знакомится с ним, когда Мухаммеду — Мухи — уже четыре, и все эти годы он прожил в израильской больнице. Будет жить здесь и дальше, потому что без поддерживающего лечения он тут же умрёт, а в Палестинской автономии таких больниц нет.

Вместе с ним живёт дедушка — единственный член большой семьи, который решился оставить дом, чтобы поддерживать и воспитывать мальчика-инвалида.

Больница, конечно… Нам, россиянам, это лучше не видеть. У деда с внуком что-то вроде однокомнатной квартиры или, скорее, гостиничного номера с собственной ванной комнатой. Их любят и уважают врачи, с ними подружились израильские волонтёры. Один из них стал для деда лучшим другом — а ведь сын этого человека погиб во время одного из бесчисленных арабо-израильских конфликтов. Вся больница, все, кто соприкасается с этой семьёй, стараются сделать для них что-то хорошее… Благодаря этой поддержке мальчик не чувствует себя ущербным. Он очень подвижен, бегает на протезах так, что за ним не угнаться. Лишь время от времени к нему приходит осознание своего увечья, он постепенно начинает задумываться о несправедливости своей судьбы — и тут же снова отвлекается на игры.

Но, несмотря на самоотверженность и бескорыстие людей, окружающих героев — старого да малого, реальность ближневосточного конфликта превращает жизнь этой семьи в трагедию. Выбраться из Газы, чтобы навестить малыша в больнице, — целая история. Мать годами не видит больного сына. Дед, напротив, не может выйти с территории больницы, потому что у него нет разрешения на проживание в Израиле. Для него проблема — уехать на родину, к семье, даже на пару дней. Без него хоронят его младшего сына, пятнадцатилетнего школьника, погибшего в результате странного несчастного случая.

И всё же фильм — не о проблемах и бедах, а о любви, которая цементирует народы и семьи, сближает чужих и делает родными. О том, что жизнь Мухи даёт смысл многим другим жизням.

Несмотря на столь гуманистический пафос, фильм церемонии закрытия не подарил людям того чистого катарсиса, за который пермяки любят лучшие «флаэртианские» фильмы. Вообще, с подобными фильмами, от которых слёзы на глазах и заново родившаяся душа, в этот раз были сложности. Если кто и приносил зрителям с экрана нежность и ощущение бесконечной радости жизни, то не люди, а животные.

Фильм «Медведи Камчатки. Начало жизни» сняла в соавторстве с Владиславом Гришиным пермячка Ирина Журавлёва. Будучи одним из авторов проекта «Красота леса», с которого пошла традиция устраивать баннерные выставки в Театральном сквере, она так увлеклась темой природы, что два года своей жизни посвятила фильму про медведей. Непосредственно съёмки в Кроноцком заповеднике на Камчатке заняли полгода. С мая по ноябрь съёмочная группа фиксировала жизнь двух медвежьих семей — медведицу Теслу с двумя малышами и медведицу Самапятую (английские титры называют её почему-то Машей) с четырьмя детишками.

Фильм почти видовой. Медведи просыпаются после зимовки, совершают длинные переходы, ловят рыбу и жиреют на нерестилищах, выясняют отношения и снова уходят на полгода в зимние берлоги. Ничего особо драматичного не происходит — это не роман Оливера Кервуда и не французский фильм «Птицы». «Медведи Камчатки», хоть и напоминают зрителям о том, что популяция бурого медведя сокращается и надо принимать меры к его спасению, фильм не проблемный, а созерцательный. Он похож по идеологии на тот самый проект «Красота леса», где были показаны лучшие российские фотографии лесных пейзажей и их обитателей. Кадры — умопомрачительные. Вид сверху в эпизоде, где медведица бросается в озерцо, красное от бесконечных косяков лосося, просто операторский шедевр.

Это, конечно, нечто новое для «Флаэртианы». Пермский фестиваль — это всё-таки о человеке. Есть много других фестивалей, где фильмы о природе составляют всю конкурсную программу, например «Человек и природа» в Иркутскец, где президент «Флаэртианы» Павел Печёнкин увидел картину «Хрупкий мир» (режиссёр Антс Таммик, Эстония), которая получила Гран-при. Она произвела на Печёнкина такое впечатление, что он решил показать её на открытии «Флаэртианы».

Это невероятной красоты рассказ о том, как совершенно прекрасный и очень живой хрупкий мир болот, где живёт милый смешной совёнок и другие зверушки — в том числе и бурые медведи, — уничтожается ради добычи торфа. Остаётся безжизненная, пустая коричневая земля.

За все 40 минут, пока длится картина, с экрана не звучит ни слова. Только музыка. Временами это напоминает «Кояанискатси», знаменитый документально-видовой фильм Годфри Реджио с музыкой Филиппа Гласса. Антс Таммик никаких оценок не даёт, никаких ультиматумов не выдвигает. «Хрупкий мир» — фильм скорее философский, чем публицистический, и в упорядоченном движении машин, добывающих торф, есть какая-то конструктивистская красота. Режиссёр не призывает запретить разработку месторождения, он размышляет о хрупкости живого мира, о том, как он меняется под воздействием человека…

Но что же делать? Таков человек!

Итоги фестиваля

По словам президента фестиваля Павла Печёнкина, рекордным днём по числу зрителей фестиваля стала среда. В этот день в киноцентре «Премьер» и на площадках «Вуз-Флаэртианы» документальное кино посмотрели 1454 человека. Всего же фестиваль посетили 9840 человек.

Гран-при за лучший фильм фестиваля получил фильм совместного производства Германии, Сирии, Ливана и Катара «Об отцах и сыновьях» режиссёра Талала Дерки. Фильм рассказывает о том, каково это — расти внутри исламского халифата.

«Серебряный Нанук» отправлен документалистам из Израиля за трогательную и правдивую картину «Постоянно временная жизнь Мухи» режиссёров Рины Кастельнуово и Тамира Эльтермана.

Второй «Серебряный Нанук» — приз за оригинальное художественное решение — получил фильм «Вкус цемента» режиссёра из Сирии Зиада Калтхума.

Специальное упоминание жюри получили две картины: «Песни для Кита» Руслана Федотова и «Далёкое созвездие» Шивон Мизрахи. Картина польского режиссёра Марты Пруст «За пределом» получила приз зрительских симпатий.

В национальном конкурсе «Российская «Флаэртиана» главный приз за лучший фильм — «Малый золотой Нанук» — был отдан пермскому режиссёру Ольге Аверкиевой за фильм «Вырваться. История любви». Документалист также получила приз главного спонсора фестиваля.

Жюри конкурса отметило специальным упоминанием за откровенность и художественность раскрытия образа героя фильм «Небесный тапёр» российского режиссёра Сергея Ландо.

Приз за кинематографичность фильма-портрета получил Евгений Голынкин за фильм «Все хотят жить вечно», приз за критический анализ гендерных стереотипов — фильм «Петь» Ольги Короткой.

Награду «Лучший студенческий фильм» забрала выпускница школы документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова Ксения Шкреба за документальную картину «Залом». Специальное упоминание жюри получили студенческие фильмы «Свободные радикалы» Дарьи Гнашко и «Большие декорации» Юлии Балабановой. Призы партнёров фестиваля достались фильмам «Терапия» Юлии Серьгиной и «Миссия» Клавдии Бершадской.