Юлия Баталина

редактор отдела культуры ИД «Компаньон»

---

Андрей Немзер: приключения голоса

12 июля 2019 г.

Поделиться

Твитнуть

Андрей Немзер поёт в хоре MusicAeterna Пермского театра оперы и балета всего полгода, ­однако трудно найти в ­составе этого коллектива более популярного певца. Пермские мело­маны заметили его на Дягилевском фестивале 2018 года, где у него был сольный вечер, а в феврале нынешнего года, уже будучи штатным певцом пермского хора, он выступил с большим концертом в двух отделениях, где были и арии из барочных опер, и романсы, и русская оперная музыка.

Такой богатый репертуар — редкость для обладателя столь специфического голоса: Андрей Немзер — контр­тенор. Но слушателей поражает в первую очередь не сам по себе голос, а высочайшее мастерство его обладателя, умение пользоваться этим природным инструментом, артистизм, глубокое понимание музыки.

Понятно, что к своему нынешнему статусу он пришёл непросто. Найти в себе контртенора — это настоящий квест для певца. Вообще, каким голосом петь — это тема всей жизни: бывает, что певец оканчивает консерваторию, например, как тенор, начинает работать как тенор, а затем приходит новый худрук, слушает его и говорит: «Да ты же баритон!» — и приходится «опускать» голос, разрабатывать его вниз.

История Андрея Немзера — это приключения голоса.

Его родители никогда не работали профессионально в музыке, но очень ею увлекались. Отец играл на бас-гитаре в самодеятельной рок-группе, сочинял и продолжает сочинять музыку, а мама играет на гитаре и поёт. В своих детях — Андрее и его младшей сестре Анне — они вовремя рассмотрели музыкальные способности и отправили обучаться. Детям повезло: они москвичи, и у них были отличные возможности для музыкального образования. С четырёхлетнего возраста Андрей Немзер занимается музыкой и говорит, что всегда её любил. Правда, поначалу не всё сложилось: родители пытались обучать его игре на фортепиано, но для этого ему не хватало усидчивости. Зато с вокалом всё получилось как нельзя лучше: в хоровом училище им. А. В. Свешникова, куда он поступил в шестилетнем возрасте, у него были отличные оценки.

Ученикам приходилось много выступать, ездить на гастроли, режим у них был как у взрослых, только хуже: они и работали, и учились. Впрочем, Анд­рей Немзер вовсе не считает, что был лишён нормального детства: он был одним из тех удивительных детей, которые с самых юных лет искренне любят классическую музыку, и ему нравилось учиться пению и петь в хоре.

«Классичес­кая музыка — это исток всех жанров, которые существуют в наше время, — считает Немзер. — И рок-музыки, и поп-музыки, и даже металла, готики… Когда в эту тяжёлую, «металличес­кую» фактуру вплетаются элементы классики, это звучит фено­менально!»

Сложный для всякого юного певца момент ломки голоса у Андрея был особенно драматичным. Ему было 12 лет, он учился в шестом классе, когда зимой, в декабре, хор под управлением Виктора Сергеевича Попова, которого Немзер вспоминает всегда с горячей благодарностью, отправился на гастроли в США с рождественской программой. Гастроли длинные, сложные, график напряжённый: в шесть утра подъём, зав­трак, переезд в новый город, обед, заселение в гостиницу, репетиция, вечером концерт, потом отбой, а наутро всё повторяется: ранний подъём, автобус, новый город и так далее. Почти не было выходных — всего два или три за полтора гастрольных месяца.

Так случилось, что Андрей в этой поездке заболел. Виктор Сергеевич Попов был, конечно, недоволен: Андрей был основным солистом, замену было сложно найти. Как-то с переменным успехом допел до конца тура, вернулся в Москву… И как будто не выздоровел — голос всё время был не в форме. Так продолжалось около двух лет: первое время голос спускался и спустился очень низко — появился этакий юношеский бас; затем голос стал подниматься, оформляться, и из Академии хорового искусства Андрей выпускался как драматический тенор.

Увы, его тенор был недостаточно интересным для большой карь­еры. К счастью, певец нашёл у себя ­фальцет.

По словам Андрея Немзера, фальцет есть у каждого певца, но мало у кого он может развиться в настоящий контр­тенор. Когда Немзер «показал» свой новый голос друзьям-профессионалам, он услышал много одобрений и советов учиться на контртенора.

Легко сказать! Найти достойного преподавателя, да ещё в России, непросто. Певцу было 27 лет, он пел в нескольких хорах, постоянно участвовал в разных проектах.

Хористу сложно найти достойную работу, хорошо оплачиваемую и интересную, поэтому Андрей, по его выражению, «работал много и везде». Его стремление развивать контртенор поддержали не все коллеги-руководители, были и такие, кто сказал: «Поющий тоненьким голоском бородатый дядька нам не нужен», но он не обращал на это внимания: у него была мечта, и он в неё верил.

Немзер познакомился с американским преподавателем по вокалу Клау­дией Пинза, дочерью знаменитого баса Энцо Пинза. Чтобы учиться у неё, нужно было бросить всё и отправиться в США. Шаг был очень рискованный, даже опрометчивый, но абсолютно необходимый: он не мог не развиваться, ему очень хотелось развития, и сейчас он благодарит судьбу и своих учителей, что всё сложилось так, как сложилось.

Сейчас — да, благодарит. Но в первое время после переезда за океан молодого человека накрыла депрессия: одно дело — уехать в тур, другое дело — когда у тебя билет в один конец и ты не знаешь, когда вернёшься домой и вернёшься ли... «Я звонил маме в слезах», — признаётся Андрей. Мама в ответ на его сомнения говорила, что, если он сбежит из США и приедет домой, она его не впустит. Проявила твёрдость, хотя самой было очень тяжело.

Потом пошла учёба, работа, и уже не было времени на уныние.

Андрей учился в Университете Дюкейн в Питтсбурге, городе, где есть отличный оперный театр, знаменитый на весь мир симфонический оркестр и прославленный Мендельсоновский хор, с которым он сотрудничал. Всё это были его «палочки-выручалочки» во время американского периода, но в целом роман с Америкой у Немзера не складывался. По его словам, в США интерес к барочной музыке — равно как и к актуальной современной, а контр­теноры заняты в основном в этих двух музыкальных сферах, — гораздо меньше, чем в Европе и даже в России. В 2012 году Немзер выиграл конкурс в Метрополитен-опере, и после этого у него появилось несколько интересных предложений, но это всё были отдельные проекты. Настоящая история певца не складывалась, порой работы не было совсем, так что пришлось перепробовать и несколько немузыкальных профессий — например, классическую эмигрантскую профессию таксиста.

Но не это стало причиной возвращения Немзера из США, а желание поработать с хором MusicAeterna и Теодором Курентзисом. Многие близкие люди, в том числе сестра, меццо-сопрано Анна Немзер, настойчиво советовали певцу прослушаться в этот хор. Он прошёл прослушивание ещё в 2017 году, и очень успешно: главный хормейстер Виталий Полонский после этого донимал его вопросами, когда же он, наконец, начнёт работать в хоре. Решиться было непросто, но в сентябре 2018 года Немзер перебрался из Штатов в Пермь и ничуть об этом не жалеет.

Пермь ему быстро полюбилась. Немзер считает её уютным и удобным для жизни городом. Ему нравится ходить пешком и ездить на трамваях, без пробок и давки, без московского «сумасшествия». Ему нравится работать с Теодором Курентзисом, и он сожалеет, что лично общаться с маэстро доводится не так часто, как хотелось бы. По словам Немзера, он ещё с десяток лет назад принимал участие в отдельных проектах Курентзиса и в то время не понимал излишней, как ему казалось, скрупулёзности дирижёра в разборе музыки. Сейчас он иначе оценивает метод Курентзиса: «То, как он трактует музыку, — это невероятно гениально. Этой мелкой работы не хватает многим хорошим коллективам, которые могли бы стать гораздо лучше, если бы их руководители так же работали с деталями и обращали внимание на мелочи».

Андрей Немзер говорит, что у него нет лишних амбиций, он не стремится стать солистом. Более того, по его мнению, пение в ансамбле, в хоре — более сложная задача для певца, чем соло: «Солист может петь, ни на кого не оглядываясь, а в ансамбле нужно подлаживаться к другим голосам и быть гибким». Тем не менее от сольных проектов он вовсе не отказывается, готов петь и оперные арии.

Правда, выбор ролей для контртенора невелик. В русской музыке это обычно мужские роли, написанные для ­сопрано. Так, партию Ратмира в «Руслане и Людмиле» по традиции исполняют певицы, а ведь Ратмир — это богатырь! Для крупного, брутального, бородатого Немзера, который серьёзно занимался бодибилдингом, это вполне подходящая роль, и не случайно он исполнял арию Ратмира на своём сольном концерте в феврале и снова исполнит на юбилейном концерте в хоровом училище им. Свешникова. А вот партию Вани в «Жизни за царя» Глинки он петь не будет, потому что Ваня — это подросток, совсем другая фактура. Немзер считает, что партия должна подходить певцу и по голосу, и по внешности.

Именно поэтому он не хочет петь женские роли. Пытался — на экзамене в университете пел партию Дзитты в опере Пуччини «Джанни Скикки», но после того, как пришлось побрить не только лицо, но и руки и ноги, надеть парик и встать на каблуки, он понял, что женские роли — не для него.

Несмотря на трудности с репертуаром, Немзер верит, что у контртенора — большие перспективы. Этот голос в последнее время стал модным, и мода на него растёт; европейские контртеноры, такие как Филипп Жарусски, Макс Ценчич, Франко Фаджоли, — настоящие мегазвёзды. Лет 20 назад о таком успехе мужчины с высокими голосами и не мечтали. Для контртенора пишут многие современные композиторы: после 200 лет забвения этот голос становится новым выразительным средством, которое авторы музыки ценят за свежесть и новые возможности.

Жизнь певца из MusicAeterna — сплошные неожиданности. Надо часто открывать «Google-документы» и проверять расписание: бывает, что натыкаешься на новую запись о том, что через два часа — вылет, например, в Санкт-Петербург. При этом надо соблюдать режим, беречь горло, успевать заниматься спортом. Алкоголь и курение вокалистам противопоказаны, и, по мнению Андрея Немзера, лучший отдых — это тишина. Он любит послушать музыку просто для удовольствия — от Рахманинова и Чайковского до самой-самой «попсы», но, когда музыки становится слишком много, нужно остаться одному, выключить все звуки и помолчать.