«Идея о том, что химически осчастливить человека невозможно, правильная, но, мягко говоря, несвежая»

— Режиссёр Джессика Хауснер хотела сделать женскую историю «Франкенштейна». Цветок, созданный селекционером Элис, начинает вести себя совсем не так, как было запланировано. Из этой ситуации возникает эффект саспенса — состояние напряжённого ожидания из-за страха неизвестности. Почему мы боимся того, что наши творения выйдут из-под контроля?

— Страх всегда прячет за собой желание. Отчасти поэтому для нас так привлекательны тревожные и ужасные истории про то, как «в чёрном-чёрном городе…». Потому что они помогают нам, слившись с персонажами фильма, на какое-то время снять собственное напряжение, возникающее из-за страха перед подавленными желаниями.

В «Маленьком Джо» героиня боится созданного ею растения и, главное, тревожится из-за своего взрослеющего сына, потому что много работает и не уделяет ему достаточно времени. Если судить по моей практике, то страхи из-за детей чаще всего бывают у женщин, которые оказались запертыми в четырёх стенах с маленьким ребёнком. Истории таких женщин похожи одна на другую. Привлекательная и социально активная особа решила, что часики тикают и ей необходимо выйти замуж и завести ребёнка. Последовательно претворяя в жизнь этот план, она оказалась полностью оторвана от социума, стала чувствовать себя бесполезной и прекратила удовлетворять свои потребности. Ситуацию усугубили негласные табу, запрещающие «заботливой и любящей матери» нанять няню и вернуться на работу, что помогло бы ей чувствовать себя счастливой.

— Если бы вы консультировали Элис из «Маленького Джо», то что бы вы ей порекомендовали?

— В психиатрии, в отличие от психологии, есть достаточно жёсткие алгоритмы действий, которые называются медико-экономические стандарты. В рамках медико-экономического стандарта, действующего на территории Российской Федерации, Элис следовало бы отправить к эпидемиологам и к невропатологам, чтобы они исключили воздействие на неё органического вируса, вызванного пыльцой созданного ею растения. Органика — штука коварная. Иногда приходит человек на приём и жалуется на депрессию, а в процессе выясняется, что он употребляет алкоголь или психоактивные вещества. Только если влияние веществ исключено, можно начинать медикаментозное психиатрическое лечение.

— Возвращаясь к страху Франкенштейна, почему мы боимся потерять контроль над своим творением?

— Мне не кажется, что «мы» уместно, потому что этот страх не типичен. Ещё Эрик Эриксон занимался онтогенезом психики. Он писал, что в норме родители не переживают из-за того, что их дети сепарируются, то есть начинают жить отдельную от них жизнь, а радуются этому. А если ты по этому поводу огорчаешься, то ты психопатизированный нарцисс. К сожалению, это неизлечимо.

— Вы сказали «в норме». Как понимание нормы формируется в психиатрии? В «Маленьком Джо» получилось так, что нормой стала патология — такое состояние органического поражения мозга и возникший с связи с этим тип поведения…

— Норма — это то, что присуще 95 процентам популяции. Если завтра выяснится, что 95 процентов популяции живут с одним глазом, мы будем вынуждены признать, что одноглазость — это норма. В финале «Маленького Джо» нормой стал органический вирус. На его фоне любой в нашем понимании здоровый человек прекратит считаться нормальным. Это я к тому, что медицинская норма — это понятие статистическое. И даже психиатрическое лечение у нас проходит в рамках принятого в Европе и в России перечня патологий. К ним относятся психозы, неврозы, зависимости, поведенческие расстройства и расстройства личности.

Есть такие книги, которые разбирают героев Гоголя с точки зрения психиатрии. Будучи гениальным человеком, Николай Васильевич в «Мёртвых душах» действительно очень точно описал основные типы психопатии. Я всегда это очень не любил. Во-первых, нельзя ставить диагноз без личного и непосредственного контакта с клиентом. Во-вторых, на всемирном психиатрическом конгрессе, который прошёл в Праге в 208 году, постановили, чтобы психиатры не сообщали никому диагнозы, чтобы избежать стигматизации. В-третьих, мне кажется абсурдным разбирать художественное поведение как документальное.

— А как же эдипов комплекс, названный так по имени выдуманного персонажа греческой трагедии?

— Фрейд писал про скорее архетипическое проявление психики, которое уже существует в истории. То есть в случае с эдиповым комплексом первичен не придуманный персонаж, а реально существующее в психике человека явление. Возможно, психиатр от художника отличается как раз-таки тем, что он действует исходя из факта, с которым его столкнула реальность, а не из фантазии, в которой всё зыбко и переменчиво. Действуя из художественных сфер, сложно (а чаще всего — совершенно невозможно) поставить диагноз и назначить лечение.

— Возможно, эти призвания не совсем корректно сравнивать, потому что они требуют принципиально разных типов действия. Доктора работают исходя из того, что уже известно. А дело художника — быть на связи с неизведанным. Для вторых, скорее всего, невозможно ставить диагнозы, потому что в принципе невозможно всё о себе точно знать.

— Со своей колокольни мне кажется, что сегодняшняя наука позволяет нам достаточно много знать о себе. Ведь с каждым годом о работе головного мозга становится известно всё больше. Будучи психиатром, я убеждён, что психика человека — это результат деятельности головного мозга. Позиция трансперсональной психологии о том, что мозг — это устройство, которое принимает сигналы от большего, чем мы есть, мне не близка.

— Разве не скучно жить с такой позицией? Она же априори исключает из жизни много интересного.

— Скучно смотреть «Маленького Джо». Людям интересно читать книги и смотреть фильмы, потому что они снимают напряжение. Напряжение обычно снимается, когда мы видим истории про героев и ситуации, которые радикально отличаются от тех, в которых мы живём. Например, нам интересно погружаться в мир фэнтези с принцессами и драконами или в «реальные» ситуации идеальной любви из дамских романов. В случае с «Маленьким Джо» напряжение не снимается, потому что для реализма этот фильм недостаточно реалистичен, а для фэнтези он недостаточно фантастичен. Получилось ни два, ни полтора. Расслабляющий эффект не достигнут. К тому же идея о том, что химически осчастливить человека невозможно, правильная, но, мягко говоря, несвежая.

Мне кажется, что подобный арт-хаус сделан исключительно для того, чтобы люди, которые в глубине души знают, что их цена три копейки, могли хотя бы на полтора часа почувствовать свою причастность к интеллектуальной элите и компенсировать собственные комплексы.

— Есть триллер, который вы считаете идеальным?

— «Остров проклятых» Мартина Скорсезе с Леонардо ДиКаприо в главной роли. Этот фильм про то, что иногда лучше умереть, чем жить. Если помните, в финале герой ДиКаприо выздоровел, но притворился больным, чтобы ему сделали лоботомию. Парадокс состоит в том, что это — счастливый финал. Потому что таким, в сущности, самоубийством герой разрешил внутри себя конфликт: он не мог жить дальше с осознанием, что совершил страшное преступление. И это решение, кстати говоря, — признак психического здоровья.

В «Полёте над гнездом кукушки» главному герою тоже сделали лоботомию. Но в этом случае такой финал — символ краха. Ведь жизнелюбивый герой оказался сломлен системой, которую олицетворяла медсестра, и стал таким же послушным, как и все.

В «Малыше Джо» такие радикальные поступки невозможны. Потому что нет сильного характера. И закономерным кажется финал, в котором все оказываются безликим инфицированным цветочной пыльцой «абсолютно счастливым» стадом.

Благодарим киноцентр «Премьер» за помощь в организации просмотра.