«Якутские режиссёры будто открывают кино заново»

С 11 марта в кинотеатрах Перми можно увидеть мистическую драму «Пугало» — фильм якутского режиссёра Дмитрия Давыдова. Этот первый в истории фильм из Республики Саха, который вошёл в конкурсную программу фестиваля «Кинотавр», получил на нём главный приз и привлёк внимание к «якутскому кинобуму». Сенсационности добавляет тот факт, что Дмитрий Давыдов работает школьным учителем, снимает кино на собственные деньги, с участием непрофессиональных актёров. «Пугало» — его четвёртая картина. Главная героиня — знахарка в якутском селе, которая способна излечить любую болезнь. Люди её побаиваются и обходят стороной. Кажется, в прошлом героини есть какая-то тайна.

— Владимир, как вам «Пугало»?

— Мне больше интересно явление якутского кино, чем этот конкретный фильм. «Пугало» не понравилось мне по эстетике, его можно было бы сделать более стильным. А ещё мне эта история показалась прямолинейной, там мало материала для масштабного общечеловеческого обобщения. «Пугало» — это, как мне показалось, слишком конкретная, слишком однозначная история.

— А мне показалось, что эту историю вполне можно смотреть как притчу.

— Притчей выглядит «Костёр на ветру». Это дебютная картина того же Дмитрия Давыдова. Он выпустил ее в прокат в 2016 году. Сюжет строится вокруг случайного убийства, которое спьяну совершает молодой человек: он дал задний ход на тракторе (собирался в магазин за водкой) и переехал собутыльника. Его арестовывают, а после он кончает жизнь самоубийством в тюрьме. Но наше внимание приковано не к нему, а к старику—отцу невольного убийцы, который пытается загладить его вину перед такими же пожилыми родителями жертвы. И одновременно заполнить пустоту в доме, приютив беспризорника. Это кино про одинокого человека, про одинокий народ… К этому обобщению приходишь легко и естественно. В «Пугале» для этого нужно делать специальное усилие.

— В обоих фильмах ключевую роль в сюжете играют верования якутов. В «Костре…» — это слияние христианской этики и пантеизма. В «Пугале» — шаманизм, который в специальной литературе называют секуляризованной шизофренией. То есть это психическое заболевание, которому нашлось применение в социуме.

— Я где-то читал, что такие люди, как главная героиня «Пугала», должны, чтобы вылечить человека, передать ему частицу себя. Это очень тяжёлый труд, который выжимает из них все силы. Именно такой, обессиленной, мы видим знахарку в «Пугале» после каждой сцены исцеления. Но к концу фильма она осознаёт, что именно в этой работе состоит её предназначение.

— В связи с «Пугалом» говорят о якутском кинобуме — явлении, которое началось в 2012 году. С тех пор в регионе снимают по 15 фильмов в год, которые показывают в местных якутских кинотеатрах. И на них приходят зрители!

— Я тоже посмотрел статистику, связанную с якутским кино. В этом регионе 1,8 миллионов посещений в год. Из них, по данным за 2019 год, порядка 175 тысяч просмотров якутского кино. Почти одна десятая всех посетителей кинотеатров — это очень много. То есть у якутского кино есть местный успех, его смотрят и любят сами якуты. 

Есть много сложившихся факторов, которые стали причиной такого успеха. Первый и главный из них состоит в том, что в основе якутского кино — национальная тема. Они выпускаются на якутском языке, они основаны на религии и мифологии якутского народа. Второй фактор — документальность, близкая эстетике итальянского неореализма. Это открывает зрителям новый мир. Так же, как это происходило раньше благодаря скандинавскому, китайскому и южнокорейскому кино. Это, безусловно, всегда интересно.

— Мне кажется, здесь нет какого-то расчёта. Просто у якутских авторов настолько ограниченный бюджет, что приходится использовать для кино наиболее доступный материал, а также минимум техники. Отсюда и «документальность». «Пугало» обошлось Дмитрию Давыдову в 1,5 млн руб.

— Национальные темы: обычаи, быт, верования — это не очень дорого в производстве.

Якутия даёт чрезвычайно интересный национальный материал. Это terra incognita для абсолютного большинства из нас. Там огромные пустые пространства, вечная мерзлота, нет железной дороги, местные жители живут по традициям, существующим много веков. Это априори материал для фестивального кино.

Кроме «Пугала», я посмотрел ещё несколько якутских фильмов. И каждый раз удивлялся тому, насколько крепкая, добротная история положена в основу сценария. Это очень хорошая драматургия! В то же время, очень простая. Якутские режиссёры будто открывают кино заново, начиная с азов, постепенно осваивая всё новые жанры: от комедии до хоррора. В принципе, это то, с чего начинали многие режиссёры — с создания фильма о том, что хорошо знаешь, что близко и понятно: семья, соседи… Из них легко «вытянуть» искренность, правду, которые в итоге составят ткань фильма.

Ограниченный бюджет также значит, что режиссёр не может снимать кино, которое ему не интересно. Создание фильма может длиться не один год. Всё это время у режиссёра должна быть какая-то мотивация продолжать своё дело. Если это не деньги, то идея, личный интерес к теме, авторские амбиции.

— Возможен ли подобный якутскому кинобум в Пермском крае?

— Якутам приятно и интересно смотреть себя и свою жизнь на большом экране, благодаря этому кино стало окупаемым. Сомневаюсь, что такая потребность есть у пермяков. У нас снимают, в основном, документальное кино для фестивалей, а не для широкого зрителя. Свой зритель есть, но это не массовая аудитория.

Для игрового кино в Перми нет хороших сценариев — это проблема производственной стороны вопроса. Есть ещё маркетинговая сторона. Пермские кинотеатры не возьмут пермское кино в прокат. У нас не мононациональный регион, как в Якутии, а мультикультурный. Из-за этого присутствует очень большой разброс зрительских вкусов, ожиданий и интересов. У пермских режиссёров есть материал для творческого высказывания, но он вряд ли будет интересным местному зрителю.

— Кому тогда пермские режиссёры показывают своё кино?

— Это происходит, в частности, в рамках двух пермских кинофестивалей: «Радуга Прикамья» и «Позитивное кино». В отборочную комиссию «Радуги» (я — её директор) каждый год приходит примерно 15-20 короткометражных фильмов. На конкурс попадают около десяти из них. Кто их снимает? Молодые режиссёры, которые любят снимать и не мыслят свою жизнь без кино. Они — фанатики в хорошем смысле этого слова. На жизнь они зарабатывают в других местах, а свободное время посвящают съёмкам своих фильмов.

На мой взгляд, фильмы фестиваля «Радуга Прикамья» предназначены для узкого круга зрителей. Хотя кино, представленное на нём, снято достойно, эта площадка с самого начала позиционировалась как образовательная. Она существует как ступень, как этап в судьбе режиссёра. После «Радуги» режиссёры часто отправляют фильмы на смотры в других городах. В 2019 году при фестивале мы сделали киношколу. Она длится два-три месяца, за это время слушатели курса готовят сценарий и затем на питчинге защищают свой проект. Победители получают техническую помощь для съёмок. Помню, на первый поток подали 200 заявок. Мы отобрали 20. На питчинге защищались 12 проектов. Победили четыре из них.

Надеюсь, эта инициатива как-то поможет созданию в Перми школы игрового кино. Пока у нас есть только школа документалистики. Каждый год мы снимаем от четырёх до десяти документальных фильмов, периодически они берут призы на российских и европейских фестивалях. Снимают Павел Печёнкин, Борис Караджев, Алексей Романов, Галина Красноборова, Ольга Аверкиева, Сергей Лепихин…

— В Якутии режиссёры снимают игровое кино на собственные деньги. Если их нет, то берут кредиты и по результатам проката рассчитываются с банками. Такое возможно в Перми?

— Не думаю. В Якутии — уникальная ситуация. Чтобы игровое кино появилось в Перми, нужны гранты. Для того чтобы их получать, нужно проходить через питчинги. Это помогает получить грант.

— В Пермском крае снимают кино столичные студии и режиссёры. Недавний пример — сериал «Территория». Местное кинопроизводство в этом как-то участвует?

— До нынешнего года я возглавлял пермскую кинокомиссию. Эта структура, которая существует для поддержки местного кинопроизводства путём предоставления различных льгот. Наиболее распространённая из них — это рибейт, возврат части средств, затраченных на производство в регионе. Это началось в Канаде примерно 40 лет назад, которая перетянула на свою территорию голливудское кинопроизводство, потому что возвращала до 40% затраченных на фильмы средств. В России, если не ошибаюсь, 11 регионов ввели у себя рибейт. Пермский край в 2019 году ввёл беспрецедентно высокий рибейт — до 50%.

В этом году у нас в городе снимается пять проектов. В январе Александр Котт снимал в Пермском крае фильм «Чук и Гек», в феврале начал снимать и продолжит в марте известный документалист Евгений Григорьев, он готовит свой игровой дебют «Подельники». В мае Антон Богданов будет снимать «Многотрудная жизнь второгодника Семёнова», знаковый для Перми фильм. В июле Павел Лунгин приступит к съемкам «Василисы», а в июле-сентябре будет сниматься «Аномальная зона. Фактор Молёбки».

К съёмкам подключается пермский бизнес. Местные компании сопровождают съёмочные группы, оказывают различные услуги, дают в аренду технику.