«Нет такого понятия — цена мандата»
Политический консультант, экс-глава администрации губернатора Фёдор Алиев — о важности скучных выборов и о своём видении краевой политики
из личного архива
— В интервью «Новому компаньону» в 2011 году вы сказали, что «дико любите наблюдать за политическими процессами». Насколько пристально вы наблюдали за Пермским краем? Были ли какие-то решения, по поводу которых вы думали, условно говоря, «ха-ха, это кончится ошибкой»?
— Пристально. Но не по такому мотиву, что вы обозначили. Политический процесс — это постоянная тренировка. Поэтому, хочешь ты или не хочешь, тебе всё равно волей судеб попадаются публикации про то или иное событие, коллеги, с которыми ты поддерживаешь коммуникацию, звонят, или мы встречаемся. Это я в целом про длинный период. Не про сейчас, когда в текущих обстоятельствах это стало интенсивнее. Была некая форма разных коммуникаций. Но отношение было просто как к информации, которая попала в поле зрения. Да, у тебя есть по этому поводу свои суждения. Но не в той тональности, как вы сказали.
— Сильно ли похорошели Пермь и Пермский край при тех двух губернаторах, которые были после Олега Чиркунова?
— Пермь нельзя рассматривать в отрыве от общероссийского внутриполитического контекста. На уровне РФ в принципе была заложена смена тем, которые резонируют в обществе. Это темы, связанные с настроением жителей любого региона. Безусловно, какие-то отличия и нюансы, связанные с восприятием, существуют: мы же не будем говорить, что жители Дальнего Востока мыслят однотипно с жителями Калининградской области. Но, по большому счёту, резонирует одно и то же. А дальше — вопрос качества политического ответа на этот резонанс. Там, где представители власти и руководители смогли эти резонансные волны правильно уловить и найти ответы, используя свои ресурсы и возможности для контакта с населением в широком смысле слова, это находило развитие. Прошли периоды глобальных проектов.
— Наши краевые власти нашли эти ответы?
— Они — в деятельном пути, в поиске форм коммуникации с обществом. Так получилось, что население воспринимает власть большими крупными мазками. Есть президент, который за всё отвечает. И есть ещё где-то губернатор, который тоже в их представлении отвечает за всё. Очень редко в этом статусе может фигурировать мэр, но они в целом по стране во многом утратили возможность участия в полноценной электоральной процедуре, поэтому к ним сейчас отношение как к менеджерам на посту. Власть для населения — это губернатор. Поэтому от того, насколько он адекватен, дееспособен, насколько умеет сокращать эту дистанцию и делает это в постоянной практике, зависит восприятие власти населением. Я думаю, что тот же Махонин это понимает и прилагает в этой части значимые усилия.
Инструментов для этого огромное количество. Это постоянная работа на объектах, встречи с населением, активность в соцсетях. Сейчас запрос очень детализированный, и он поближе. Мы это называем низко висящие плоды. Жителям надо здесь и сейчас. Если ты не понимаешь и не чувствуешь, чего хотят жители, то ты рано или поздно утратишь свою принадлежность к тому или иному руководящему посту. Это аксиома.
Сегодня очевиден запрос на изменения не в глобальной перспективе 10—15 лет, а хотя бы в горизонте двух-трёх лет. Поэтому задача губернатора — максимально оперативно, прозрачно и понятно выстроить коммуникацию с лидерами общественного мнения в широком контексте. Это контур. Дальше вопрос квалификации, каких-то обстоятельств и, в конце концов, житейского и профессионального опыта. В целом Пермский край на пути к этим вершинам, к отлаживанию всех этих методик и подходов. Говорить о результате пока преждевременно, надо посмотреть в динамике.
— В том же интервью вы говорили, что глава администрации — «просто эффективный или неэффективный инструмент». Это главный коммуникатор. Хватает ли ему собственного личностного ресурса, чтобы обеспечить эти коммуникации? Одно дело — сели-поговорили, другое — сформировали и выполнили взаимные обязательства. Администрация Дмитрия Махонина этому качеству соответствует?
— Мы с вами на зыбкую почву встаём. Вы хотите, чтобы я дал оценку коллегам. А это тот случай, когда дать вам реальную экспертную оценку я не смогу в силу своих ограничений, а говорить общие слова не хотелось бы, уважая вас.
Я по-прежнему считаю, что губернатор наделён двумя уровнями доверия. Такова наша политическая модель, что сначала ему весь объём полномочий доверяет президент. Он видит входной набор компетенций человека, понимает, на какие ресурсы он в перспективе может опереться, и создаёт некую систему доверия к этому потенциальному руководителю. На втором уровне — выборы, которые идут в режиме прямой коммуникации с избирателями. Да, возможно, в недостаточно конкурентной ситуации и на немного управляемом фоне. Но тем не менее эта избирательная кампания всё равно идёт в формате выявления проблем и оценок, которые даёт население, и в формате предложения, которое поступает от губернатора. И это всё равно поле заключения некоего контракта между жителями и этим губернатором. Соответственно, он получает эти два уровня доверия и должен их сохранить на протяжении всего срока полномочий, максимально соблюдая баланс всех интересов: и федеральной системы, и отраслей промышленности, и социальной сферы, и населения. А для того чтобы эти уровни доверия были максимально эффективны, качество политического управления крайне важно.
Мы знаем, что рейтинг президента всегда высок в тех территориях, где социальное благополучие в целом растёт. Это два сообщающихся сосуда. Кому от этого хуже, если рейтинг президента будет приличным и население будет чувствовать себя уверенно? Жизнь людей соткана из обычных человеческих радостей. Надо создать условия, чтобы они были. Это является частью грамотного политического менеджмента? Очевидно, является. Способность губернатора решать проблемы Федерации в Москве является потенциалом для роста этого социального самочувствия жителей? Очевидно, является. Доступ к этим ресурсам тоже крайне важен, качество политического управления тоже в это упирается.
Если территорию разрывают некие внутренние конфликты, это начинает формировать оценку территории как неустойчивой, где какие-то вещи решать не стоит, и так далее. И опять это всё возвращает нас к тому самому социальному благополучию. Недопущение и предвосхищение политических конфликтов — это суть политического управления территорией. И формул огромное количество.
Я по-прежнему считаю, что в территории может быть только один политик, который облечён доверием президента и жителей. Всё остальное — это инструменты. В Пермском крае какое-то время таким инструментом была администрация губернатора. Потом исторически пытались эти формулы поддерживать — где-то удачно, где-то люди по-своему на эти формулы смотрели. Где-то приходили коллеги с другими компетенциями или другими взглядами на эту историю. Суть от этого не меняется: качество политического управления напрямую связано с социальным благополучием населения.
— Вы ушли от ответа на вопрос, достаточно ли это качество сегодня в Пермском крае.
— Я вам сказал, почему не могу дать оценку. Сказал, как выглядит в целом эта история. Говорил, что в Пермском крае всё в процессе. Делать окончательные выводы о том, что это всё устойчиво и работоспособно, пока преждевременно. Но и говорить о том, что есть какой-то политический коллапс, тоже неправильно. Это процесс. Есть значимые маркеры, к которым позднее можно будет вернуться. Один из них — электоральная кампания.
— Кстати, у каждой кампании по выборам в представительные органы в крае была своя особенность. В 2006 году это были первые выборы в парламент края с заигрыванием с СПС. В 2011 году противостояние Трутнев — Чиркунов. В 2016 году — Скриванов и компания. Эти выборы, на первый взгляд, явно самые скучные за последние 15 лет. Как считаете?
— А для социального благополучия жителей, о котором я вам говорил, что важнее? «Весёлые» выборы по типу 2016 года? Или чтобы в политической системе в хорошем смысле была предсказуемость, чтобы законодателями стали люди компетентные, способные быть дополнительным механизмом выработки решений? Или чтобы кто-то помахал шашкой в интересах своих политических амбиций? При этом было бы всем очень весело, и у журналистов был бы неиссякаемый источник для новостей?
— Понятно, что конфликты отвращают людей от этого, возрождая старую ассоциацию, что это грязь и с политикой лучше не связываться. Но у этих выборов, на ваш взгляд, есть специфика? Можно их назвать самыми спокойными?
— Это пока оценка спортсменов на старте. Они стоят на дорожках, бёдрами покачивают, но как они побегут и добегут ли — пока обо всём этом можно говорить умозрительно. Завершится кампания, тогда мы ей какое-нибудь клеймо с вами и приколотим. Скажем, например, что это была скучная, неинтересная кампания, не достигшая своих целей.
Пока ситуация выглядит так, что власть в широком контексте ищет баланс интересов жителей. Отсюда такое более-менее умиротворённое состояние и спокойный контекст. Единственное, что можно сказать сейчас: в 2016 году выборы проходили на подъёме на фоне крымского консенсуса. Было благополучие, если не значительное, то точно устойчивое. В 2021 году есть очевидные вещи — усталость от карантинных событий и потеря уверенности в личном благополучии. И это внутреннее напряжение может приобрести самые разнообразные формы. Яркого политического обрамления пока нет, но есть периферийное использование этого недовольства отдельными силами, будь то КПРФ или «Справедливая Россия — За правду». И эта кампания в стране в целом и в крае в частности может пройти с какими-то выходами общественного неудовлетворения. Но это прогноз, не финальная оценка. Цыплят по осени считают.
— Сейчас, если учитывать общую предсказуемость выборов, есть ли вообще запрос на яркие кампании, интересные идеи?
— Глубочайшая ошибка (и мы это на наших профессиональных площадках везде говорим) заключается в том, что политтехнолог, политолог, политический консультант — это не только электоральный специалист. Любой политический консультант — это коммуникатор между институтами власти, общественными формациями и интересами общества. Есть ли в них потребность? Она колоссальная. Трансформация общества под влиянием технологических новшеств — чрезвычайная. Кто и как эти формы нашей коммуникационной зависимости использует, как сформировать диалог между институтами власти и общественного бытия — на это есть ключевой запрос. Сопровождение электоральных процессов здесь — лишь самая видимая, формальная часть. А политическое консультирование, социальные технологии — они никуда не делись, и на них есть большой спрос. Здесь у меня абсолютно качественная экспертиза, я-то вовлечён в эти истории. В рамках Всероссийского конкурса политологов одной из задач у нас тоже было посмотреть и поискать ярких участников рынка, рассмотреть которых нам не хватало нашей оптики. На это же нацелены лидерские платформы, например конкурс «Лидеры России. Политика», куда я вовлечён. Запрос колоссальный.
— Видите ли вы риски в случае повсеместного внедрения системы электронного голосования? Не получится ли так, что если волеизъявление будет совсем уж удобным, с дивана, то придут и проголосуют те самые диванные критики, которым раньше просто лень было встать?
— Здесь опять же надо иметь в виду два момента. Электронное голосование — это неизбежность, которая случится. Вопрос в сроках и технологическом обеспечении этого процесса, потому что ключевой элемент здесь — это формирование доверия к некоему оператору, который будет держать эту технологию в своих руках. Лет шесть-семь назад с таким же подозрением относились к разного рода онлайн-платежам. Когда мы убедились, что это удобно и безопасно, сформировалась адаптивность. И мы теперь этими сервисами пользуемся, не задумываясь о том, как они работают.
Что касается второй части вопроса, то власть, на мой взгляд, не боится того, что какие-то оппозиционеры придут и проголосуют. Потому что оппозиционно настроенных избирателей в обществе ровно столько, сколько поддерживает эти взгляды и партии при традиционной системе выборов на участках. Кроме того, избиратели с консервативными, патерналистскими взглядами точно так же увидят в этом своё удобство и будут точно так же голосовать онлайн. В электронном голосовании пропорция будет такой же. И это медицинский факт.
Но для формирования этой системы нужен долгий этап формирования доверия. Власть это понимает. И чтобы это доверие сформировалось, необходимы максимально открытые, транспарентные и, что важно, очень удобные сервисы, опробованные на разного рода кампаниях. Безусловно, будут и негативные кейсы, фейки, и дуболомы-исполнители, которые своими инициативами будут дискредитировать саму процедуру. Но процесс этот неумолим, и мы с вами застанем, уверяю вас, время, когда голосовать будем так же, как сегодня оперируем банковскими сервисами. Сейчас этот сервис приблизят к элементам максимального формата friendly. То есть нас ожидает клиентоориентированность высочайшего уровня.
— Практически каждый политтехнолог, политолог и так далее на этих выборах посчитал своим долгом сказать, что цена мандата, особенно в Госдуму, сильно выросла. Вы разделяете эту точку зрения?
— Цена мандата — это термин, который придуман коллегами, живущими от кампании к кампании. У них нет источников приложения своих усилий, кроме участия в электоральных процессах, и они в крайней степени заинтересованы в том, чтобы покрыть издержки своих предыдущих циклов, создавая турбулентность на рынке. Для этого им надо сказать, что в этом сезоне мой гонорар на 20% повысился, потому что цена мандата повысилась. Я таких разговоров знаете сколько слышал! Если мне воспитание позволяет, я в лицо говорю, что это бред, если воспитание меня подводит, молчу.
Нет такого понятия — цена мандата. Тем более в этой кампании. Есть отдельные кейсы, которые сопряжены с очень конкретными обстоятельствами. Бывает округ, где есть два кандидата от парламентских партий, которые ведут содержательные избирательные кампании. Очевидно, в этом случае можно предположить, что, для того чтобы достичь результата, надо приложить больше усилий, найти больше новых форм и привлечь, может быть, специалистов другой квалификации. Соседний округ. Ввиду разных обстоятельств там идёт кандидат, который является абсолютным лидером общественного восприятия. Он известен, то есть не надо прилагать каких-то дополнительных усилий для повышения его известности. Что нужно этому кандидату? Грамотно оформить свои документы и направить усилия на коммуникацию с населением. И в чём цена мандата возросла?
— По итогам праймериз видно, что довольно серьёзно обновляется заксобрание. Однако, по сути, если посмотреть фамилии людей, которые уходят, то они просто либо место работы сменили, либо уехали по той же причине. Но Махонину как губернатору, который пока ещё пользуется доверием элит, требуется свой костяк в ЗС. По данным на сегодняшний день, по итогам праймериз, этот костяк у него будет?
— Здесь ответ лежит в другой плоскости: для чего губернатору Законодательное собрание и для чего Законодательному собранию губернатор. В той формуле, которую пропагандирую я, это два сбалансированных института с разной степенью ответственности и с разной интегрированностью в способы решения этих задач. Если губернатор выстраивает Законодательное собрание как отдел своей администрации, это формат, который возможен. Он эффективен при сильном главе региона, которому нужна работающая законодательная власть для быстрого решения проблем.
Вторая конструкция: Законодательное собрание — это баланс интересов разных отраслевых групп и промышленных историй. Баланс, в котором политические амбиции всех лидеров сбалансированы и учтены. Тогда они при грамотной работе тоже могут стать опорой губернатору, но при учёте их интересов, вовлечённости их в те проекты, которые приходят в территорию.
Третья концепция: губернатор максимально заинтересован в том, чтобы сформировать из Законодательного собрания некий мозговой центр и одновременно центр поддержки для себя. Это люди, которые делятся своими компетенциями, знаниями, опытом, оценками, экспертизой. Этим они усиливают губернаторскую власть — максимально помогают ему в поиске решений. Ещё и горизонтально взаимодействуют в своих избирательных округах с населением, разъясняя, вовлекая, учитывая его интересы.
Эти концепции ситуационно могут сменять друг друга в развитии. Люди могут приходить для учёта своих интересов, а потом становиться проводниками интересов власти в целом.
Мы в Пермском крае видели историю, когда часть Законодательного собрания превращалась в площадку политического оппонирования по принципу «Я дерусь, потому что я дерусь». Не потому, что взгляды есть, а просто не нравится конкретно этот губернатор, у него рубашка с огурцами и дети не там учатся. Это другая формула. Не думаю, что это выигрышный сценарий для жителей, если во главу угла мы ставим задачу социального благополучия.
Так вот. Не думаю, что коллеги в администрации Дмитрия Махонина, которые занимаются непосредственно Законодательным собранием, как-то концептуализировали подходы, исходя из моего общения с ними. Они пока технологизировали задачу: надо выбрать компетентных людей с возможностями, максимально облечённых доверием, и сформировать с ними долгосрочные отношения. Это вижу, это коллеги делают. Во что это трансформируется, время покажет.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.