«В гуманной педагогике внимание смещено с ребёнка на взрослого»

Почему дети не хотят ходить в школу? На этот сакраментальный для многих родителей вопрос в «Пермском центре гуманной педагогики» отвечают неожиданно: возможно, общепринятая система образования разрушает у детей личностные мотивации познания. Почему так происходит и какие есть педагогические альтернативы — об этом мы поговорили с основателями «Пермского центра гуманной педагогики».

— Как в Перми появился Центр гуманной педагогики?

Владимир Дерксен: Наш центр существует с 2006 года. Но под именем «Пермский центр гуманной педагогики» мы живем с 2015 года. Всё это время мы занимаемся активным здоровым отдыхом, организуем семейный лагерь, проводим семинары, тренинги и мастер-классы. Нам всегда были нужны люди, которые умеют грамотно взаимодействовать с другими людьми. Специалисты с психологическим и педагогическим образованием, которые умеют работать в малых группах.

— В какой момент вы поняли, что занимаетесь именно гуманной педагогикой?

ВД: Всё началось с того, что мы с просветительскими целями пригласили к нам выдающегося педагога, заведующего лабораторией гуманной педагогики в Московском городском педагогическом университете Шалву Александровича Амонашвили. Выяснилось, что всё, чем мы занимались и к чему стремились, так или иначе связано с гуманной педагогикой.

Денис Смирнов: Иными словами, эта встреча помогла нам осознать, чем на самом деле мы занимаемся.

— Чем гуманная педагогика отличается от того, что практикуется в российских школах и детских садах?

ВД: В традиционной педагогике внимание сконцентрировано на ребёнке. Он является объектом воспитания. В гуманной педагогике внимание смещено с ребёнка на взрослого: учителя, воспитателя, родителя… Личность взрослого понимается как самый главный инструмент воспитания. Иначе говоря, главный посыл гуманной педагогики состоит в том, что нужно, прежде всего, менять себя для того, чтобы выстраивать гармоничные отношения с ребёнком. Кроме этого базового отличия, есть ещё очень много тонкостей, которые мы изучаем на лаборатории гуманной педагогики. Это просто бездна новых знаний и навыков.

— Звучит как что-то очевидное. Хочешь, чтобы изменились отношения с окружающими, изменись сам…

ДС: Шалва Александрович Амонашвили подчёркивает, что принципы гуманной педагогики типичны для многих традиций. Например, у народа манси есть такая поговорка: «Спасибо тебе, сын, за то, что заставил меня задуматься». У древних индейцев и современных племён, которые живут в дали от цивилизации есть тонкие приёмы, близкие принципам гуманной педагогики. Там не принято торопить человека в его вызревании, становлении как личности.

ВД: У африканских племён есть любопытный ритуал наказания человека, который совершил ошибку, дурной поступок. Всё племя собирается и начинает хвалить этого человека за всё то хорошее, что он сделал в жизни. «Спасибо тебе за то, что у тебя глаза добрые». «Спасибо тебе за то, что ты мне огород вскопал». То есть человеку дают аванс веры в него, в его хорошие качества. Это мощная трансформационная техника.

ДС: Если говорить о гуманной педагогике как науке, то она сформировалась в 70-е годы прошлого века, а предпосылки для этого заложили такие учёные, как Сухомлинский, Ушинский, Макаренко, Толстой… Это всё гуманно настроенные педагоги.

— Если говорить не о теории, а о практике гуманной педагогики, то какие принципиально новые действия она предлагает, для того чтобы взаимодействовать с детьми?

ВД: Важно, чтобы взрослый осознал, что он — инструмент, который воспитывает ребёнка. Понимая это, человек прежде, чем давать наставления ребёнку, подумает, как он живёт, мыслит, говорит и как действует. Потому что ребёнок именно это чувствует и впитывает, а вовсе не правильные слова, которые ему говорят с утра до вечера. В нашем семейном лагере «Ветви» мы стараемся создать такое пространство, в котором у ребёнка была бы возможность реализовать себя свободно, без разрушающей критики. Обязательно должно быть время, где дети могут творить и познавать мир.

Переход к гуманной педагогике не всегда легко даётся родителям. Потому что он предлагает подход, противопоставленный тому, что мы наблюдаем в сложившейся традиционной системе воспитания. Например, многим сложно гуманно реагировать на то, что ребёнок отказывается от чего-то, не соответствует каким-то нашим ожиданиям, раздражает чем-то, мешает…

В гуманной педагогике дети не «мешают». Для естественного детского шума у нас есть специальный термин «жриамули» — в переводе с грузинского это значит «щебет птиц и детей, наполненный жизнью и радостью». Многих, кто к нам приходит впервые, это удивляет. Они спрашивают, почему мы не просим детей вести себя смирно.

ДС: Когда жриамули превращается в жриамулище, то есть дети начинают беситься во время занятий, специально обученные тренера переключают внимание детей в игру, проще говоря, дают возможность детям реализовываться в другом месте, в другой форме, потому что у них появляется своя тема, которая выходит за пределы взрослого пространства.

ВД: Кстати, интересно, что когда дети понимают, что у них всегда есть возможность реализовать свою энергию в игре, они всегда предпочитают живое общение взаимодействию с гаджетами.

— Какие ещё лайфхаки предлагает гуманная педагогика для того, чтобы решить стандартные сложности, которые неизбежно возникают в взаимоотношениями с детьми?

ДС: Родители часто требуют какие-то алгоритмы, как действовать в определённой ситуации. Главный такой алгоритм состоит в формировании мировоззрения — нового, гуманного, взгляда на ребёнка и на себя самого. Если этот ключевой момент не изменится, то ни один лайфхак не будет работать.

ВД: Если всё же говорить о лайфхаках, то, пожалуй, главный состоит в том, чтобы вовремя заткнуться. Есть стандартная схема: акция — реакция. Если ребёнок тебя злит, то ты реагируешь. Даешь ему подзатыльник, например. Гуманное действие состоит в том, чтобы не реагировать сразу, помолчать, остыть, вспомнить, что ты любишь своего ребёнка, понять, что резкое действие не поможет стать ребёнку лучше. Реакция — это способ выплеснуть гнев, из-за чего ребёнок пострадает и замкнётся, из-за этого будет хуже. Для понимания этого и нужна пауза, чтобы понять, что сделать, чтобы стало лучше.

ДС: Сухомлинский рекомендовал подбирать «кораблик слов», то есть подобрать такие слова, которые донесут до ребёнка ту ценность, которую ты хочешь выразить. Пауза нужна для того, чтобы понять, что это за слова. Это не готовые формулы, которые кто-то придумал, а найти свои слова, которые помогут достучаться до сердца именно этого ребёнка.

ВД: Ещё один лайфхак: Шалва Амонашвили рассказывал, что, когда он преподавал в школе, ему нужно было дать детям стихотворение, которое ему самому не очень нравилось. Он сказал детям примерно следующее: «Ребята, этот учебник писали очень мудрые люди для всей страны. Представляете, сколько детей в стране? Как же авторам было сложно подобрать такие произведения, которые нравились бы всем. Я вам вот что предлагаю: найдите дома такое стихотворение, которое вам очень нравится. Я вам разрешаю вклеить страницу с ним прямо в учебник». Мне очень понравился этот пример взаимодействия с детьми. Это задание стало для многих учеников событием, которое объединило в поисках стихотворения всю семью, стало поводом для литературного вечера и позволило детям реализовать свою тягу к свободе.

— А у детей нет противоречия, которое сформулировал Эрих Фромм, между стремлением к свободе и страхом перед ней?

ДС: Ребёнок, прежде всего, нуждается в заботе, а вовсе не в свободе. Потребность в свободе рождается из заботы. Важно понимать, что неограниченная свобода, которую иногда родители дают ребёнку, — это не свобода, а беспредел. Мол, живи как хочешь, делай, что хочешь. В таких условиях ребёнок жить не может.

ВД: Как это ни парадоксально, для реализации свободы нужны границы. Это же происходит и в перинатальный период. Если бы не было границ во чреве матери, ребёнок не мог бы развиваться и расти. Но особенность этих границ состоит в том, что они растут вместе с ребёнком, это эластичные границы. Когда ребёнок появляется на свет, границы становятся невидимыми, но они есть, и эти границы так же должны сохранять свою эластичность. Иначе ребёнок не будет чувствовать свободу и защиту.

ДС: Когда ребёнок сталкивается с большим количеством свободы, которую он не может переварить, он зависает в своём собственном пространстве. В этом состоянии он не способен контактировать с людьми, с самим собой, он чувствует себя не нужным, он не включён в жизнь. Поэтому нужно то, что в психологии называется зоной ближайшего развития. То есть объём свободы должен быть адекватен способностям ребёнка. И то же самое с границами, выраженными через требования: если требования будут чрезмерными, то ребёнок травмируется, если недостаточными, то не до конца сформируется. Улавливать эту границу допустимой свободы — большое искусство.

— Правильно понимаю, что традиционная авторитарная педагогика вовсе не про искусство, а про заранее известные ответы на все ещё не заданные вопросы?

ДС: Да, в авторитарной педагогике учитель находится сверху, ученик — снизу, учитель знает, ребёнок — не знает. Гуманная концепция предполагает горизонтальные отношения, отношения на равных. В авторитарной педагогике учитель часто говорит, что дети не хотят учиться, но сам учитель не находится в позиции ученика. Иными словами, знающий учитель формирует глупость ученика. В гуманной концепции учитель, давая пример познания мира, приглашает ученика к обучению. То есть не знающий, но любознательный учитель формирует у детей интерес к познанию.

ВД: Как происходит во многих случаях? Ты приходишь на урок, и там тебе дают готовые знания. Редко кто занимается тем, чтобы разжечь у ребёнка любопытство. Сухомлинский пишет, что обучение начинается с удивления. Искусство учителя состоит среди прочего в том, как преподать скучный материал интересным образом. Речь не о том, чтобы изменить всю систему образования. А о том, что каждый учитель в свои 30-45 минут урочного времени может творчески подходить к своей работе, делать это время интересным и для себя, и для учеников.

— Получается, что в России нет системы, альтернативной распространённой в школах авторитарной педагогике?

ДС: Есть отдельные учителя. Что касается системы российского образования, то периодически в ней возникают порывы гуманизации. Даже если мы почитаем государственный стандарт образования в нашей стране, то обнаружим, что он написан в русле гуманистической традиции. Там обозначено, что российская педагогика основана на системно-деятельностном подходе — это основа гуманистического направления, для которого очень важно развить потребность в познании, а основа этого познания — общечеловеческие ценности. Другое дело, что люди, принимающие решения, читают его как-то по-своему. В результате что мы имеем? Ребёнок приходит воодушевлённый с гладиолусом в школу первого сентября и уже через месяц не хочет учиться. Что произошло? Разрушение личностной мотивации познания. Это распространённый результат традиционной системы образования.

— В каких странах гуманная педагогика является официальной?

ДС: Финская система образования основана на гуманном подходе. Это одна из самых успешных систем образования в мире. Ещё в Сингапуре внедрена гуманная система. С оговоркой, что там этот подход сочетается с традициями восточного послушания.

ВД: Есть также школа Саммерхилл в Великобритании. Она существует с 20-х годов прошлого века. Там дети выбирают, чем хотят заниматься. Они сами выстраивают своё расписание.

ДС: Гуманная педагогика — это одна из самых жёстких педагогических систем. Потому что гуманизм не принимает человека таким, какой он есть. Он предполагает веру в человеческий потенциал, в то, насколько прекрасным человек может стать.

— Разве человек — это не кот в мешке? Как можно увидеть, кем он может стать?

ВД: Мы это называем сердечным радаром. Этот радар — чуткость. Благодаря ей, мы можем разглядеть в человеке то лучшее, что в нём заложено и дать ему поддержку в виде веры в него. Такая поддержка нужна всем: и детям, и взрослым