«Не плакать, не радоваться, но понимать»
В Пермской художественной галерее открылась выставка
В коллекции Пермской государственной художественной галереи есть 18 офортов Жака Калло — виднейшего гравёра первой половины XVII века. Калло — чрезвычайно уважаемая и в каком-то даже смысле культовая фигура в искусстве раннего барокко, его творчество достойно демонстрации самой широкой аудитории. Однако достаточно ли для создания выставки 18 работ — чёрно-белых и очень маленького формата? Оказывается, вполне достаточно, если экспозицию разрабатывает большой выдумщик и энциклопедист Игорь Мартынов, заведующий отделом западноевропейского искусства Пермской художественной галереи, а её визуальной стороной занимается художник Максим Нурулин.
Лукас ван Ворстерман. Портрет Жака Калло. 1630
Ольга Шур
«Калло — гравёр эпохи мушкетёров» (6+) — это об одном из важнейших видов изобразительного искусства — графике; экспозиция тематически «рифмуется» с проходящей в соседних залах детской выставкой «Чёрно-белое расследование». Это знакомство с одним из тех художников, которые разрабатывали новые графические техники и развивали изобразительные возможности графики. Кроме того, это «портал» в волнующую до сих пор, эмоционально отображённую в литературе эпоху Тридцатилетней войны, которую историки называют одной из тех общеевропейских войн, которые стали прообразами мировых войн ХХ века.
Жак Калло был французом — по нашим меркам, но для XVII века он принадлежал к другой национальности, ибо его родная Лотарингия была в то время отдельным государством. В период перехода от феодальной раздробленности к абсолютизму Лотарингии досталось чуть ли не больше всех, война прокатилась по ней особенно жестоко. Ужасы войны породили особое мироощущение раннего барокко — причудливое, жуткое и мистическое: только так можно было принять и обосновать ту гигантскую несправедливость, которую человечество творило с самим собой. В творчестве Калло это мироощущение выражено в полной мере, хотя, как справедливо считает Игорь Мартынов, художник, переросший маньеризм, не ушёл полностью в барокко — оно для него было слишком декоративным. Место Калло в истории искусств уникально, он вне канонов.
Выставка располагается в трёх залах. Первый посвящён личности Калло, истокам его творчества. Здесь можно увидеть работы его предшественников и современников — например, великого гравёра Хендрика Гольциуса и Ремиджо Кантагаллины, которого можно считать одним из учителей Калло: он оказал особое влияние на главного героя экспозиции, когда тот состоял при дворе Козимо II Медичи во Флоренции. Есть и несколько гравюр, являющихся репродукциями мастеров живописи того времени — Петера Пауля Рубенса, Антониса Ван Дейка, Якоба Йорданса. Это важно в контексте разговора о происхождении и роли гравюры: в то время она была важнейшим маркетинговым инструментом — художники отправляли репродукции потенциальным покупателям картин, а других способов репродуцирования ещё не изобрели.
Ещё одна важная функция гравюры XVII века в полной мере проявлена в творчестве Калло: это функция эскиза театральной постановки. Калло, кроме прочего, был при дворе Козимо II постановщиком дворцовых праздников, балов и театральных представлений, и свои задумки первоначально воплощал в гравюре.
Выставка показывает, как менялась тематика и стилистика творчества Калло во времени. Будучи первоначально светским придворным гравёром, под влиянием войны в Европе он стал сначала эмоциональным и тщательным хроникёром и в своей серии «Ужасы войны» выступил в качестве кого-то вроде военного фотокорреспондента, а позже, под конец жизни, пришёл к мистическому и философскому искусству, и его поздние фантазии сродни работам Иеронима Босха. И это — за довольно короткую, всего 43 года, жизнь.
Наследие Калло огромно: после него осталось около 1500 оригинальных гравюр, причём бóльшая их часть находится в российских музеях — в Эрмитаже и в ГМИИ им. Пушкина. Место Пермской галереи в этом контексте, казалось бы, более чем скромно, однако при знакомстве с экспозицией выясняется, что в пермской коллекции представлены все важнейшие серии и темы художника: здесь есть две из четырёх известных гравюр «цыганской» серии, есть несколько театральных эскизов, есть довольно много офортов из серии «Каприччи» — таких крошечных, что посетители наверняка были бы благодарны галерее, если бы она поместила их под лупу, ведь рассматривание всех деталей этих практически ювелирно тонких шедевров — особое наслаждение! «Каприччи» — важнейшая серия в наследии Калло, ведь он в ней открыл и утвердил в искусстве целый жанр «каприса». Есть в экспозиции и поздние работы мастера, посвящённые религиозной тематике — 400 лет спустя их могли бы назвать сюрреалистическими.
Жак Калло. Гравюра. Нищий.
Из серии 'Capricci di varie Figure'. 1617
Игорь Мартынов, заведующий отделом западноевропейского искусства Пермской художественной галереи, куратор выставки:
— Своей изящной иглой Калло отправил жить на крохотные листочки бумаги десятки и сотни персонажей: бретёры и мушкетёры, ландскнехты и крестьяне, актёры комедии дель арте и пауперы разных мастей. В его графических миниатюрах намертво слиты макромир и микроформа, здесь всё равно всему: сакральное и светское, ярмарки и война, казни и турниры. Оптика Калло — плод трезвого наблюдения и размышления стороннего свидетеля, не обольщающегося действительностью, но и не сочувствующего ей, а лишь стремящегося к её познанию. «Не плакать, не радоваться, но понимать» — этот завет Спинозы как бы является символом веры и для искусства Калло.
Гравюры из серии «Бедствия войны» разместились во втором зале выставки, посвящённом эпохе Калло. В центре экспозиции — огромный офорт «Осада Ля Рошели», напечатанный на шести листах. В пермской коллекции этой гравюры нет — представлена репродукция. Максим Нурулин построил по обе стороны от этой могучей работы по небольшому бастиону, над одним из них возвышается нарисованная алебарда с кружевным платком Атоса… Так творчество Калло входит в литературный контекст, потому что литература о Тридцатилетней войне — ещё один важнейший элемент экспозиции.
На выставке есть три сенсорных витрины с книгами: в первом зале — альбомы репродукций Калло и искусствоведческие монографии, во втором напротив друг друга — витрина с литературой времён Тридцатилетней войны и витрина с поздними сочинениями о том времени. Книги из двух витрин выстраиваются забавными парами: напротив утопического романа Сирано де Бержерака «Города Луны» — пьеса Эдмона Ростана «Сирано де Бержерак», напротив сборника поэзии Тридцатилетней войны — повесть современного немецкого автора, лауреата Нобелевской премии Гюнтера Грасса «Встреча в Тельгте», герои которой — те самые поэты. Разумеется, среди литературных экспонатов — повесть Эрнста Теодора Амадея Гофмана «Фантазии в манере Калло», а также все романы Александра Дюма о мушкетёрах.
Книги для выставки предоставили несколько библиотек, в том числе одна домашняя — библиотека переводчика Александра Грузберга. Чтобы «пролистать» книги, нужно нажать на стекло витрины, и информация появится на экране над ней. Сенсорные витрины — элемент модулей, в которых, кроме книг, показаны и другие артефакты — живопись, декоративно-прикладное искусство, монеты. По словам Игоря Мартынов, модули составлены так, чтобы зритель мог погружаться в материал настолько глубоко, насколько ему это интересно; по мнению искусствоведа, этот принцип должен активно применяться при создании экспозиции в новом здании галереи. Действительно: модули, оформленные Максимом Нурулиным, элегантно выглядят, а также делают посещение выставки интерактивным и гораздо более увлекательным.
Экспозиция «Гравёра эпохи мушкетёров» знакомит не только с графикой, но и с множеством других произведений, которые редко покидают запасники, например, с серебряными пиастрами — монетами, о которых можно написать приключенческий роман, или с потрясающим «портретным» фарфором с изображениями исторических персон, или с западноевропейскими живописными миниатюрами, например, портретами отдыхающих мушкетёров — это картины неизвестного художника, однако при реставрации были найдены инициалы автора, так что, возможно, им ещё предстоит атрибуция.
В центре главного зала находится ещё один артефакт — инсталляция пермского художника Олега Филимонова «Трофей»: это три скрещённые ржавые шпаги, в перекрестье которых покоится пушечное ядро. На самом деле это — старинное строительное железо, собранное при демонтаже железнодорожных мастерских на территории Завода Шпагина. Смыслов — масса, и сам факт присутствия в экспозиции произведения современного искусства придаёт ей глубину и многозначительность. Вообще, экспозиция придумана и создана красиво и остроумно: под разными ракурсами произведения в разных залах выстраиваются в смысловые последовательности и рождают неожиданные цветовые градиенты.
Последний зал посвящён позднему творчеству Калло и его последователям. Здесь есть, конечно же, офорты Гойи из серии «Бедствия войны», написанные под явным влиянием Калло, но фокус внимания — на поздних работах Калло, в первую очередь, конечно же, «Искушении Святого Антония», большой гравюре, буйная фантазия которой составила бы честь Босху или Брейгелю. Сам по себе процесс рассматривания подобных вещей — многофигурных, вырезанных с ювелирной тщательностью в проработке деталей — огромное зрительское удовольствие, но Игорь Мартынов ещё и показывает, что композиция офорта выстроена по законам «золотого сечения», по всем канонам гармонии в изобразительном искусстве. При тщательном знакомстве с экспозицией зритель поймёт, что жуткие фантазии в изображении житийного сюжета о святом — покровителе Лотарингии — это не просто сказка и причуда художника, а большая, многослойная аллегория о войне, христианстве и человеческой стойкости.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.