Юлия Баталина

редактор отдела культуры ИД «Компаньон»

---

«Уникальность — главный критерий»

Куратор Малой сцены Театра-Театра Марк Букин делится планами и раскрывает принципы работы обновлённой площадки

28 марта 2022 г.

Поделиться

Твитнуть

— Мы встречаемся с вами в фойе «Сцены-Молот», где заканчивается реконструкция. Дизайн, прямо скажем, броский, почти агрессивный. Что мы получим в результате? Какое пространство?

— Про пространство долго рассказывать не буду: площадка открывается 22 апреля премьерой музыкального спектакля «Жизнь в красном цвете» (16+), придёте — и увидите; а вот про идеологию расскажу.

У «Сцены-Молот» есть история, и довольно громкая: современная драматургия, приглашённые актёры, в том числе непрофессиональные; какое-то движение, что-то молодёжное… Но эта «громкость» была давно, не при мне — я эти времена в Театре-Театре уже не застал. Встаёт вопрос: надо ли это сохранять? Или надо всё менять? Хочется сохранить посыл, который был задан при Эдуарде Боякове, но в ином формате — формате коммуникаций.

— Мне кажется, это в первую очередь менеджерская задача, а не дизайнерская, и решается не преобразованием пространства, а событийным наполнением…

— Я понимаю; но организация пространства тоже очень важна. С одной стороны, мы хотим восстановить то, что изначально задумывалось для «Сцены-Молот», но по каким-то причинам было утрачено. С другой стороны, время прошло, и нужно что-то менять: стиль, художественное наполнение площадки. Это необходимо, чтобы, возможно, вернуться к тем способам коммуникации, которые были изначально задуманы в этом пространстве, но не реализованы до конца.

Исходя из этих задач я формулирую и свою роль: я настаиваю, что я не художественный руководитель «Сцены-Молот», а куратор, тот человек, который пытается эти коммуникации создать.

— В предыдущей версии этой площадки основой репертуарной политики был текст — современная драматургия. На чём основываетесь вы?

— Для «Сцены-Молот» сейчас важно создать уникальный, узнаваемый продукт, такой же, какой есть на Большой сцене. Каждый спектакль Большой сцены Театра-Театра в последние годы — это уникальный, самодостаточный продукт, будь это мюзикл, опера для драматических артистов, пластический спектакль и так далее. На «Сцене-Молот» тоже были уникальные продукты — например, «#конституцияРФ» (16+), важное высказывание Владимира Львовича Гурфинкеля: период его художественного руководства был знаковой вехой в истории «Сцены-Молот»; или «Пермские боги» (16+) — спектакль, который был поставлен в не совсем правильное время: «Сцена-Молот» и её публика ещё не были к такому готовы.

Чтобы инициировать появление таких спектаклей, как «Пермские боги», необходимо создать вокруг этого соответствующий контент. Сейчас мы выстраиваем репертуар, в котором все спектакли будут настолько же уникальными, чтобы публика этой площадки уже знала, что её может здесь ждать, была готова к этому. Беда в том, что в последние годы репертуар Малой сцены был беспорядочным, хаотичным: наряду с «Пермскими богами» здесь могли показываться сделанные «на коленке» студенческие работы. В прошлом году я уже попытался снять некоторые спектакли с репертуара, в том числе и свои. У меня есть желание оставить на этой площадке по-настоящему качественные спектакли, даже такие, которые, возможно, не собирают полные залы. Вот, например, спектакль Ксении Малининой «Лир» (16+) полный зал не собирает, но его качество неоспоримо.

В нынешнем и следующем сезоне «Сцена-Молот» активно приглашает режиссёров, которые сделают не просто спектакли, а уникальный качественный продукт. Это может быть экспериментальная или традиционная драма, а может, перформанс, музыкальный спектакль — всё что угодно, но он должен быть уникальным, это главный критерий отбора.

— С кем вы планируете сотрудничать?

— У нас в прошлом сезоне прошла лаборатория мюзикла «Резиденция ТТ», несколько участников которой получили приглашение реализовать свои проекты на этой площадке. Так получилось, что мюзиклы на лаборатории были представлены в основном для Малой сцены, и мне показалось, что это здорово. Почему нет? Конечно, формат мюзикла сам по себе не уникален, у нас они есть на Большой сцене, но на «Сцене-Молот» до сих пор не было мюзикла, а тема, заявленная в спектакле «Живая история о смерти» (16+), который в рамках лаборатории сочинили композитор Евгения Терёхина (Красноярск), либреттистка Наталья Макуни (Москва) и режиссёр Татьяна Михайлюк (Москва), подходит для Малой сцены.

Главный герой — гравёр, который разговаривает с надгробными плитами. К нему является девочка Вероника, и непонятно, жива она или уже умерла. Вместе они отправляются выяснять, что с ней случилось. В итоге получается большой, огромный разговор о смерти.

О смерти! На «Сцене-Молот» это возможно: и формат её, и пространство, и интимность позволяют об этом говорить. Была написана замечательная музыкальная история, которая без лишнего пафоса романтизирует и драматизирует эту тему, для всех нас непростую, с помощью музыки. Это будет, безусловно, уникальный продукт — первый мюзикл на «Сцене-Молот», да ещё с такой темой. В главной роли — Александр Гончарук, и это очень важно; дело даже не в типаже, а в человеческом содержании Саши, в его тонкости. Он этот материал автоматически переводит в вертикальное измерение, даёт ему глубину. Премьера планируется в мае.

— Вы всё время упоминаете в качестве ориентира «Пермских богов» (16+), но над этим спектаклем работал уникальный автор. Планируете ли вы приглашать режиссёров уровня Дмитрия Волкострелова?

— Не только режиссёров — творческих людей вообще. Давайте вернёмся к нашей ближайшей премьере — «Жизни в красном цвете» (16+). Мы решили обозначить её жанр как «малая опера». Спектакль состоит из двух музыкальных произведений Эдисона Денисова — монооперы «Жизнь в красном цвете» и вокального цикла «Голубая тетрадь» (16+). Эта постановка — идея Валерия Игнатьевича Платонова, и он опять-таки принёс нам уникальный материал, за который мы зацепились. Валерий Игнатьевич будет дирижировать этой историей, я — режиссёр-постановщик, Андрей Платонов будет звукорежиссёром спектакля, Петя Стабровский — художником по свету, Александр Новиков — художником-постановщиком. Мы пригласили оперных певиц Надежду Павлову и Наталью Буклагу. Это спектакль, который строится на горизонтальных связях художников, а не как обычно, когда режиссёр — во главе угла, а все остальные — вокруг него: «Давайте, поехали, будем воплощать мой замысел…» Каждый отвечает за свою сферу, но спектакль мы сочиняем все вместе, сообща. Здесь важна команда.

Дальше у нас есть история со студентами Московского института современного искусства, с мастер-курсом Бориса Леонидовича Мильграма, где я — второй педагог по актёрскому мастерству. «Сонная лощина» (16+), рок-мюзикл. Его автор — ирландец Имон О’Двайер. За основу взят, конечно, сюжет о всаднике без головы, но я бы не сказал, что это по книге Вашингтона Ирвинга, скорее, это её переосмысление, потому что там действие происходит параллельно в современной Лощине и в воспоминаниях. Если всё получится, мы представим её как учебную работу на бесплатном показе. А там посмотрим, что с ней делать. Режиссёр-постановщик — Ксения Малинина.

— Все будут плясать?

— Не обязательно! Ксения себя позиционирует как режиссёр, а не только хореограф.

Дальше… На самом деле мы снова позвали на постановку Дмитрия Волкострелова, но пока не поняли, с каким материалом он будет работать. Ждём от него ответа; но здесь мы уже переходим в раздел неопределённых планов, для которых ещё нет дат и твёрдых договоров.

С Александром Андрияшкиным — известным постановщиком перформативного пластического театра, хореографом-постановщиком спектакля Бориса Леонидовича Мильграма «Катерина Измайлова» (16+), мы задумали спектакль под рабочим названием «Маленький принц» (6+), но, конечно, он будет иначе называться. Это перформативная история, связанная с текстом Сент-Экзюпери, и главную роль там будет играть Анатолий Смоляков. Он, правда, сам об этом ещё не знает, но я надеюсь, что это произойдёт. Сейчас мы с Сашей Андрияшкиным заняты сочинением этого спектакля для детей, где главную роль играет взрослый человек. Очень важна эта дистанция между детьми и взрослым, который хочет вернуться на их территорию.

— Теперь расскажите о ваших режиссёрских планах, даже если они не связаны со «Сценой-Молот».

— Я не люблю привязываться к месту. Мне важно ездить, перемещаться в пространстве. Недавно меня пригласил Челябинский драмтеатр имени Наума Орлова, и я там выпускаю спектакль «Три сестры» (16+).

Летом я отвечу на насущный вопрос: «Где же третий акт «Раскольникова» (18+)?» Он, конечно же, был, но по ряду причин мы не смогли его показать. Летом покажем спектакль целиком.

— Он у вас и без третьего акта довольно длинный, зрителю тяжело…

— Ну, извините! Я не могу рассказать эту историю в двух словах. У нас сейчас запросто за полтора часика — тю-тю-тю — расскажут обо всём хорошем: надо любить, надо дружить, надо заботиться о близких, ну, и пошли в ресторан. Мы не хотим ни во что погружаться, не хотим время тратить, чтобы что-то изучить, с чем-то повзаимодействовать…

У меня со всем этим — огромный конфликт. Я люблю длинные истории, потому что даже если мне тяжело смотреть, в конце длинного, содержательного спектакля я чувствую, что со мной произошло какое-то огромное событие. Когда ты прочитал «Войну и мир», твоя жизнь разделилась на жизнь «до» и жизнь «после», потому что это не просто кирпич — это кладка стенная! Конечно, были там места, когда думаешь: «Ну, скорее, ну, сколько ж можно, давайте уже про Наташу Ростову». Я её обожал. Но после прочтения ты понимаешь, что совершил поступок, и ты это не забудешь никогда.

Я хочу, чтобы театр стремился к этому. Театр должен стремиться к событию. Поэтому — уникальный продукт, и у каждого такого продукта есть время, за которое это происходит. Это очень важно.

Сейчас я уже почти сделал первый акт спектакля под рабочим названием «Идиот» (16+). Снова Достоевский — люблю Фёдора Михалыча. Хотелось бы сыграть его опять на «Заводе Шпагина», но будет ли это возможно, а также будет ли возможно играть там «Раскольникова», я сказать пока не могу.