Не жизнь, а басня

«Посмешище» (12+) по мотивам басен Крылова — первая постановка Алексея Расторгуева в новом для него качестве: не штатного хореографа, а художественного руководителя театра «Балет Евгения Панфилова».

Однако не стоит искать в этом спектакле программу будущего развития труппы. Об этом предупредил сам Расторгуев, приветствуя зрителей перед премьерой. И тут же опроверг себя: по его словам, «Посмешище» — «спектакль для взрослеющей молодёжи», которую ему хотелось бы чаще видеть в зале. С этой точки зрения, новая постановка — благодатный материал для рассуждений о месте человека в жизни, обстоя­тельствах, влияющих на его поступки, и даже призвании.

Расторгуев — хореограф эксцентрической тональности, режиссёр масок и полумасок, мастер неожиданных концовок. Трюк, игра, выразительный (кричащий) жест — вот его постановочные приёмы. В достатке и лирики, но это лирика грустного клоуна, трагикомедианта, прикрытая ухмылкой и пластической виртуозностью. Ярче всего стиль хореографа отражают миниатюры и одноактные балеты, принёсшие ему известность и список (пока небольшой) наград.

Из таких миниатюр складывается и «Посмешище». Хореографические вариации на темы семи басен Ивана Крылова: «Ларчик», «Стрекоза и Муравей», «Квартет», «Тень и Человек», «Лебедь, щука и рак», «Лисица и виноград», «Слон и Моська». Каждая из басен знакома с детства, если не сказать заезжена. Но, как говорил хореограф-классик ХХ века Джордж Баланчин, «нет новых движений, есть новые комбинации». Алексей Расторгуев выстраивает сюжеты в таком драматургическом порядке, что они начинают проявляться в новом свете. В помощники он берёт музыку Микаэла Таривердиева, значительная часть которой звучит в живом исполнении пианиста Виталия (Коваленко) Дрозда, — и свет этот становится «ламповым».

Есть два персонажа, которые собирают все номера в единое целое. Один — сквозной. Не то Писатель, не то Читатель. В пользу первого сигнализирует печатная машинка, за которую герой (в исполнении молодого артиста труппы Александра Сушина) не раз садится по ходу действия, как бы фиксируя на бумаге только что пережитый им опыт. А жизнь сталкивает его со «стрекозой» — кабаретной певицей, квартетом официантов-ловкачей, оставляющих клиента не солоно хлебавши, собственной тенью, сновидениями, коридорными-обманщиками и, наконец, с завистливыми «моськами» — толпой зевак, преследующих героя по пятам.

На вторую возможную трактовку главного персонажа намекает гигантского размера книга с именем Крылова — затёртый томик в коричневой обложке. Переход от номера к номеру, от басни к басне сопровождается перелистыванием страниц с чёрно-белыми иллюстрациями (сценограф — Евгений Янкин), сюжеты которых с отдачей воплощают артисты труппы.

Писатель он или Читатель, важно одно — басенные сюжеты в жизнь этого человека вплетены прочно. Он либо идёт по их стопам, либо смотрит на мир через их образный фильтр. Как поёт поэт Григорий Данской: «Книги сами читают нас. Вот представь, ты даже не знаешь, что по берегу идёшь сейчас — будто волны листаешь».

Второй персонаж, не покидающий сцену до последнего момента, — та самая певица в исполнении примы «Балета Евгения Панфилова» Марии Тихоновой. Именно встреча с ней усаживает главного героя за печатную машинку. «Стрекоза» Тихоновой переживает момент триумфа и затем падения — поначалу поклонники носят её на руках (в прямом смысле слова), но вскоре превращают в трофей, за который ведут борьбу друг с другом. Смена тональности не составляет для виртуозной артистки никакого труда — и вот уже хочется вырвать её из лап фанатов-абьюзеров. Оставшееся время спектакля Тихонова проводит в углу, сидя спиной к зрителям. На голову ей медленно сыпется снег, и к финалу на её плечах скапливается внушительный сугроб. Умолчим о том, как Алексей Расторгуев поступает с её героиней в финале постановки. Скажем только, что делает он это, как всегда, эффектно — за счёт образа, сложенного из одной детали реквизита и нескольких красноречивых движений.

Разумеется, герою Александра Сушина хорео­граф тоже подготовил метаморфозу. Пройдя сквозь сито жизненных обстоятельств, он из робкого малого, не знавшего, что делать со своим «ларчиком», превращается в Рассказчика, овладевшего секретами мастерства настолько, чтобы посвятить в мир басен следующее поколение читателей.

Ну а что с «Посмешищем» — откуда это название? Толкования нет ни в программке к спектаклю, ни в приветствии хореографа. Однако, возможно, след ведёт к басне Крылова «Щука и Кот», которая начинается со строк: «Беда, коль пироги начнёт печи сапожник, // А сапоги тачать пирожник, // И дело не пойдёт на лад». Мораль: каждому — своё место в жизни, своя роль, уготованная талантом.

Первая постановка Расторгуева на позиции худрука «Балета Евгения Панфилова» не претендует на манифест. «Это просто новый спектакль в нашем репертуаре», — обозначил хорео­граф. Однако ларчик в басне, как мы помним, тоже просто открывался, стоило лишь взяться за дело. Алексей Расторгуев на новом для себя посту пошёл «по Крылову» — не задирая планку. Что будет дальше — покажет уже жизнь.