Иван Бушуев: Каждый из нас, исполнителей современной музыки, является композитором 

Московский ансамбль современной музыки (МАСМ) — один из тех очень немногих коллективов, которые выступали на Дягилевском фестивале всегда: приезжали до Курентзиса, продолжают приезжать при нём... Помимо этого лучший в России ансамбль современной музыки неоднократно принимал участие в пермском фестивале Sound 59, проводит ежегодную Международную академию молодых композиторов в Чайковском и вообще теснейшим образом связан с Пермским краем.

На нынешнем Дягилевском фестивале МАСМ участвует аж в трёх концертах — ночном Midnight-gala, мемориальном концерте к юбилею Эдисона Денисова, а также выступает с собственной программой в Органном зале.

Флейтист Иван Бушуев — один из лидеров коллектива. Он не только играет, но и генерирует идеи и делает аранжировки.

— Как вы думаете, какими качествами должен обладать исполнитель, играющий современную академическую музыку?

— Это должен быть человек с открытой головой, с открытым мышлением, готовый экспериментировать — над собой прежде всего, а не над музыкой. Мне кажется, что музыкант так устроен, что склонен привыкать к определённому типу звуковой красоты. Проходит время, ты проживаешь ту или иную музыку, она становится для тебя очень привычной, близкой, родной. И вот ты играешь привычную, понятную музыку, а всю другую музыку отвергаешь...

Для исполнителя новых партитур очень важно, мне кажется, уметь говорить: «Давайте попробуем, дадим шанс музыке!» Главное, что должен сделать в этот момент музыкант, — выработать своё принятие музыки и своё понимание.

— Но надо же ещё как-то передать это своё понимание?

— Да, действительно, но это уже второй вопрос. Здесь очень важно, как зафиксирована эта музыка в нотах, как она написана: подробно, не подробно, графическая это партитура, или открытая, или текстовая? Взять, например, музыку Георга Фридриха Хааса, нашего гостя на этом фестивале. У него музыка открытая, импровизационная, и она очень зависит от тех людей, которые её играют: они должны чувствовать стиль композитора, понимать его эстетику, и поэтому графическая партитура нуждается в удаче. Ей должно повезти с исполнителями.

На концерте Хааса для меня было открытием, что его Третий струнный квартет, который исполняли музыканты ансамбля Klangforum Wien, — он открытый, с незафиксированной партитурой. Это означает, что партитуры как бы, в сущности, нет.

— Потрясающе! Они же так его блестяще сыграли, так синхронно, да ещё в полной темноте...

— Меня больше всего поразило даже не то, насколько они слаженно переходили от одного мотива к другому, не то, как ловко они передавали музыку от инструмента к инструменту, а насколько это было по-хаасовски, как музыканты понимают язык композитора, существуют в его системе координат — вот эти все глиссандо, спектральные биения, темпоративные аккорды, которые очень свойственны музыке Хааса. А партитуры нет!

— Очень интересная тема: как записывать музыку, которую нельзя записать традиционными нотами?

— После Кейджа и Кардью, после Скрэтч-оркестра, в принципе, можно говорить о том, что каждый из нас, исполнителей, является и композитором. В современной музыке очень важно взаимодействие композитора и музыканта. Бывает, что какую-то вещь в принципе невозможно исполнить без участия композитора. Ну, или возможно, но это будет уже другая вещь.

Если композитор хочет дать исполнителю чёткие указания, что и как играть, он должен это сделать в тексте, который предваряет партитуру — даже невидимую партитуру. Всё должно быть подробно описано, и это, как показывает практика, очень сложно сделать. Такая описательная партитура гораздо сложнее, чем ноты, которые ты просто чётко читаешь — и в них всё понятно. Текст надо написать так, чтобы в нём не было лазейки для обмана, потому что очень часто музыканты стремятся находить «чёрный ход», сопротивляться давлению композитора.

На Midnight-gala мы играли произведения Хироши Йошимуры — это партитуры, которых не было: я их снимал по слуху. Вот весь альбом, полностью. Альбом был создан в 1982 году и до сегодняшнего дня существовал только в звукозаписи, сделанной автором. Это музыка, которая изначально не планировала быть зафиксированной в нотах, но была зафиксирована и получила совершенно новые поля для взаимодействия со слушателями.

— Расскажите в двух словах историю МАСМ. Как так получилось, что вы все пришли к исполнению современной музыки, как вы нашли друг друга и как распределяются роли в коллективе?

— Я играю в ансамбле одиннадцатый год, но наш коллектив гораздо старше. Он начал существовать в 1990 году, у его истоков стоял один из важнейших российских композиторов ХХ века Эдисон Денисов. Денисов сделал огромное дело: он создал ансамбль, который стал играть русскую композиторскую музыку того времени. Наш ансамбль во многом состоит из людей, которые входили в круг Денисова. Нельзя не сказать про композитора, преподавателя Юрия Каспарова, который помог сплотить и организовать людей. Он наравне с Денисовым стоял у истоков нашего ансамбля. В нашем коллективе есть замечательный кларнетист Олег Танцов — это человек, который играет в МАСМ с самого первого дня существования ансамбля. Олег делает огромное количество транскрипций очень редко исполняемой русской авангардной музыки.

Наш директор Виктория Коршунова — наша мать. Виктория гениальный человек. Она ученица Денисова, Эдисон Васильевич вёл у неё инструментовку в консерватории. В самое сложное время в конце «нулевых» Виктории пришлось взять всё в свои руки и не дать ансамблю рассыпаться. И до сих пор она делает огромную работу.

Что касается распределения ролей, я думаю, что у нас свободный коллектив. Свобода, вы знаете, — это непростая вещь, но у нас есть то, что нам помогает её сохранять: это диалог в ансамбле. Когда мы выбираем программу, мы пытаемся найти компромисс, пытаемся скомбинировать программу таким образом, чтобы в ней мы сыграли бы ту музыку, которую сами хотим играть, и ту музыку, которую, как мы считаем, важно сыграть для русского слушателя, и, конечно, ту музыку, которую нас просят играть, — это всё непростая ситуация.

— Расскажите о ваших программах на Дягилевском фестивале.

— У нас три концерта на Дягилевском фестивале. Музыку Хироши Йошимуры мы исполняли совместно с пермской художницей Ольгой Бороздиной, которая сделала видеоперформанс под названием «Сад». Наш концерт в Органом зале состоял из очень разной музыки, которая объединена важной деталью: вся эта музыка связана с какой-то архаикой, со стариной. Музыка Хааса, вдохновлённая сочинениями Жоскена де Пре (французский композитор XVI века — ред.). Пьеса Янниса Ксенакиса Plecto тоже взаимодействует с какой-то архаической, древней музыкой. Музыка Сальваторе Шаррино называется «Обратное пространство». Кроме того, мы исполнили мою транскрипцию одной из светских песен Гийома де Машо (композитор XIV века — ред.), а также музыку одного из самых, наверное, загадочных композиторов Италии Фаусто Ромителли. Вся эта программа, действительно, про одно и то же, хотя все произведения разные.

И наконец, мы участвуем в концерте музыки Эдисона Денисова, исполняем пьесу «Жизнь в красном цвете» с дирижёром Фёдором Рудиным — это внук Эдисона Денисова и организатор концерта. Прозвучит также соната для кларнета и фортепиано — тоже Эдисона Денисова.

Концерт музыки Эдисона Денисова состоится 28 мая в 19:00 в Органном зале.