Андрей Климов: Если нарочно не толкать страну к катастрофе, её не будет
Член Совета Федерации дал оценку сегодняшней ситуации и рассказал, как её можно использовать для развития экономики Пермского края
Главная проблема нашей экономики — необеспеченные кредиты, считает сенатор Андрей Климов. В России нарушено золотое правило: рост доходов не должен опережать рост производительности труда. Банковский сектор будет «чиститься» и дальше, а вот что касается санкций, то здесь Климов оптимистичен: скорее всего, их будут понемногу отменять. Обо всём этом заместитель председателя комитета Совфеда по международным делам рассказал «Новому компаньону».
— Андрей Аркадьевич, на днях завершился Гайдаровский форум — 2015, который вызвал неоднозначную реакцию экспертов. Что вы могли бы сказать по его итогам?
— Гайдаровский форум традиционно является местом встречи либеральных экономистов разных оттенков, которые отражают далеко не весь спектр мнений по поводу экономических проблем, которые существуют в России, тем более в мире. Очевидно, прогнозы, рецепты, стилистика обсуждения на этом форуме специфические, они могут являться только одним из поводов для размышлений.
— Тем не менее правительство РФ действительно, как отметил председатель правления Сбербанка России Герман Греф, только занимается подсчётом, насколько ему хватит резервов казны, вместо того чтобы предложить бизнесу программу конкретных действий?
— Такая точка зрения существует. Я был свидетелем, как один из представителей либерального крыла, который в своё время входил в «допутинские» российские правительства, в сердцах посетовал, что сегодняшнее правительство умеет только делить бюджетные деньги и совершенно не научилось их зарабатывать.
Я не могу сказать, что эта точка зрения абсолютно соответствует действительности, так как в правительстве собрались очень разные люди. Например, с одной стороны, Аркадий Дворкович, с другой — Дмитрий Рогозин. Это очень яркие личности с совершенно разным менталитетом, во многом очень разными жизненными позициями и опытом. Их видение выхода из сегодняшней ситуации разное.
— То есть затянувшаяся пауза в реакции власти на текущие события — результат борьбы разных течений в коридорах власти?
— Во всех странах мира во все времена так было и так будет. Чтобы правительство действовало как один человек — такого в природе просто не бывает. Да это и очень опасно, поскольку в подобном случае не может быть разумного баланса. Необходимо всегда уравновешивать разные мнения, и, когда формируется правительство, на это обращается внимание.
Другое дело, что в экономическом блоке правительства у нас доминирует либеральный подход. Вопрос в том, насколько он доминирует и можно ли его в каком-то виде реализовать.
— Пока эти «крылья» власти находят баланс, экономика живёт сама по себе?
— Это не совсем так. От некоторых решений экономика вздрагивает. Лет пять назад один пермский читатель пытался подать на меня в суд за статью, в которой я доказывал, что многие граждане России активно помогают разбалансировке экономики, слишком рьяно участвуя в потребительском кредитовании. Мы не отдаём себе отчёт в том, что объём этих средств, взятых не на развитие бизнеса, а на новую рубашку или поездку за границу, просто гигантский. Наше общество в последнее время стало тратить больше, чем зарабатывать. Оказалось нарушено железное правило, которое при социализме действовало на законодательном уровне: рост заработной платы не должен опережать рост производительности труда. Необеспеченные кредиты — это главная проблема нашей экономики.
Выдача кредита человеку без обеспечения — это точно антироссийская деятельность, антигосударственная, масштабная финансовая «диверсия». Но обвинять народ не имею права. Я и мои коллеги-единомышленники не смогли убедить всех, от кого это зависело, прекратить эту практику.
Нам необходимо было серьёзно пересмотреть банковское законодательство, разумно ограничив выдачу кредитов. Сейчас мы над этим работаем. После того как ЦБ повысил ставку рефинансирования, деньги для банков стали дороже, поэтому теперь банки ужесточили требования к заёмщикам. Но это произошло как шок. Если бы такая политика осуществлялась постепенно, в течение трёх-четырёх лет, люди бы отнеслись к этому ограничению более спокойно.
Я считаю серьёзным упущением Центробанка и ряда других федеральных органов власти то, что рубль был отпущен в свободное плавание (а это, безусловно, надо было делать) в не самое лучшее время. Его надо было отпускать либо год назад, либо после того, как стабилизируются цены на нефть. А так как цена нефти покатилась вниз при одновременном усилении доллара ко всем валютам, отпускать рубль в свободное плавание, на мой взгляд, было недопустимо. Можно было «кочку» объехать, однако по ней промчались на всей скорости, ну и подпрыгнули.
— Что сегодня реально, на ваш взгляд, происходит с резервными фондами России (с учётом регулярно появляющихся рапортов о том, сколько средств из них потрачено на те или иные цели)?
— У нас есть Фонд национального благосостояния. Было принято непростое решение выделить из него 1 трлн руб. для стабилизации банковской системы в связи с сегодняшней ситуацией на валютном рынке, чтобы системные банки не посыпались, а граждане были застрахованы на сумму, вдвое превышающую прежний уровень. На самом деле эти деньги не истрачены, просто перешли из одной учётной записи в другую, то есть изменили свою юридическую принадлежность.
Запас золотовалютных резервов на конец 2014 года составлял около $400 млрд, и ЦБ России пока держит эту «заначку». Это колоссальная сумма на фоне того, что все доходы бюджета Евросоюза на 2015 год составляют менее этой цифры. Центробанк сегодня, в отличие от 2008—2009 годов, не проводит валютную интервенцию, а даёт кредиты банкам, нуждающимся в средствах, которые они должны вернуть либо за счёт своей прибыли, либо активов. Таким образом, реальной траты денег на самом деле нет.
Более того, у нас сейчас объём самого золота в золотовалютных резервах больше, чем у США и Германии.
Агентство Bloomberg, рейтинговые агентства и системные банки США запустили «утку», что Россия находится в преддефолтном состоянии. Объясняют это тем, что доход по государственным займам РФ намного выше, чем в стабильных странах.
Принципиальная разница в том, что из всего объёма внешней задолженности России (0,5 трлн в валюте) государственные обязательства по займам составляют около $20 млрд. Это меньше, чем ЦБ выдал кредитов нашим коммерческим банкам за месяц. С этими ценными бумагами государство присутствует на рынке скорее для того, чтобы обозначиться и иметь возможность в случае необходимости покрыть кассовые разрывы.
Общая сумма резервных фондов сегодня составляет порядка 8 трлн руб. Это серьёзные деньги. Соотношение ВВП и внешней задолженности в нашей стране — одно из лучших в мире. Бюджетный дефицит в разы меньше, чем бюджетный дефицит тех же США.
— То есть ничего страшного?
— Нет, я не скажу, что «ничего страшного». Если сидеть сложа руки и ничего не делать, а ситуация будет примерно такая, как сейчас, нам этих накоплений хватит примерно на три года.
Опасность заключается в том, что если всё время думать, что у нас всё хорошо, и, например, допускать немалое количество банков, которые давно уже не отвечают за свои обязательства ничем, экономика действительно не выдержит.
— Какие реальные шаги для выхода из кризиса предпринимают законодатели кроме тех, о которых вы уже говорили?
— Мы не трогаем бюджетные статьи, связанные с заработными платами в социальной сфере, они не уменьшатся. Не вводим в обозримом будущем никаких пенсионных ограничений, как это делают Украина и некоторые страны ЕС.
Минфин РФ готовит новые предложения по бюджету, которые будут приняты в первой половине будущего года, потому что нельзя немедленно при нестабильном курсе и нестабильной цене нефти суетливо принимать какие-то масштабные поправки. Иначе мы будем просто бежать за «паровозом».
Надо посмотреть на тенденции и, когда всё более-менее стабилизируется, пересчитать бюджет. Но даже в самом сложном варианте катастрофических последствий от пересчёта не будет.
Также предлагаются меры по снижению административных барьеров для малого и среднего бизнеса, есть и иные антикризисные меры.
— Президент РФ Владимир Путин в конце прошлого года пообещал уменьшить налоги и административный контроль для «добросовестных компаний». Начало года показывает, что ситуация и с налогами, и с контролем только ухудшается. Теперь с проверками к бизнесу контролирующие органы получили право приходить даже без предупреждения. Есть шанс, что декларации руководства страны перестанут расходиться с реальной действительностью?
— Путин — не волшебник. Он не может взмахнуть рукой так, чтобы сразу всё изменилось. Так не бывает. Между ним и бизнесом — миллионы людей в шинелях, мундирах, которые по-другому пока не умеют. Если работник инспекции привык перед Новым годом с сумочкой обходить подведомственные объекты, эта привычка у него никуда не исчезла. А новых людей, увы, ещё нет.
— Рассматриваются ли пути выхода России из сложившейся экономической ситуации депутатами Госдумы, Советом Федерации?
— Мы приняли решение не менять в сторону ужесточения налоговое законодательство. Несмотря на кризис, не инициировать новых налогов. Мы вводим зоны ускоренного развития (Владивосток, Крым). С 1 января начал работу Евразийский экономический союз, в рамках которого отечественный бизнесмен может перевести своё предприятие, к примеру, в Казахстан. В то же время бизнесмен из любой республики, входящей в союз, может в полном объёме рассчитывать на госзаказ, муниципальный заказ на территории России, выполнять массу других работ.
Важная задача — отвадить крупные госкорпорации заниматься всем на свете. Они должны выводить на аутсорсинг (подряд и субподряд) работы и услуги, чтобы малый и средний бизнес мог «припасть» к этому «пирогу». В результате цены будут уменьшаться, издержки снижаться, возникнет дополнительный резерв, который существенно выше предполагаемого бюджетного дефицита в России.
Нам необходима политическая воля, чтобы наши силовые структуры занимались только своими делами. Они не в состоянии варить сталь, управлять банками, осуществлять сложные дипломатические переговоры и идейно-нравственное воспитание общества, хотя пытаются порой в эти сферы войти. Это — результат исторического наследия, генетической памяти. Но от него надо освобождаться. Если мы хотим движения вперёд, то надо очень чётко уяснить место силовых структур в государстве. Правоохранительные органы — это важнейший элемент, но он должен быть не государством в государстве, а частью общества, выполняющей важную функцию. Не более того.
— Декан экономического факультета МГУ Александр Аузан прогнозирует два сценария для отечественной экономики — «либерализационный» и «мобилизационный». Эти сценарии действительно являются объектами обсуждения в высших эшелонах власти?
— Дискуссий ведутся десятки. Для того чтобы провести мобилизационный вариант экономики, необходимо существенным образом изменить политическую систему. Не получится реализовать мобилизационный сценарий в духе 1933 или 1937 года, оставаясь в существующей системе. Возвращаться в то время, на мой взгляд, неправильно по многим причинам. Обсуждать их даже не буду.
Эффект от такой меры будет краткосрочным. Группа товарищей пробовала, она называлась ГКЧП. Сейчас даже не 1991-й, а 2015 год. В то же время, если пойти по сугубо либеральному пути, то мы пережили 1990-е годы, надо нам это снова?
Я не вижу сегодня катастрофического сценария. Если нарочно не толкать нашу страну к катастрофе, её не будет. У нас запас прочности намного выше.
— Вы действительно рассчитываете на скорую отмену международных санкций?
— Есть три типа санкций. Первые касаются отдельных физических лиц, они были приняты на эмоциональной волне и не имели экономических последствий. Их могут как отменить, так и не отменить. На самом деле они никому сильно не мешают.
Второй тип — санкции экономические, секторальные, которые действительно наносят ущерб. В отношении них мы применили ответные меры. Если не произойдёт ничего сверхъестественного, эти санкции просто не будут продлены. Я говорю прежде всего о странах Европейского союза и, возможно, Японии. Не очень уверен, что так же поступят Канада, Австралия и США, но с этими странами объёмы торговли микроскопические и не играют особой роли для России.
У стран ЕС нет ни политической воли, ни возможности, ни экономической целесообразности санкции продлять. Позиция европейского бизнеса, работающего в России, единодушна — прекратить санкции как можно скорее. В частных разговорах европейские бизнесмены говорят, что если такая политика продолжится, то они поставят вопрос о том, поддерживать ли правительства, живущие на их деньги.
Есть, конечно, и сторонники санкций, но эти люди там не доминируют. По моим оценкам, во Франции примерно 40% граждан категорически против того, что делается в отношении России. В Германии много представителей правящего класса, мягко говоря, не очень согласных с позицией Ангелы Меркель. В Италии практически консенсус по поводу того, что надо завязывать с санкциями.
Третья группа санкций связана с тем, чтобы ограничить возможности развития Крыма. Непризнание Крыма как российской суверенной территории. Эти санкции вряд ли будут отменены в обозримом будущем.
— Многие считают, что проект Евразийской интеграции — если не «фейковый», то, во всяком случае, больше «пиаровский», нежели «прикладной» — некий жест в сторону Запада, мол, «без вас обойдёмся».
— Этому вопросу 20 лет. «Пиаровские проекты» столько не живут. Некоторые элементы Евразийского союза возникали раньше. Евразийский банк развития появился с 2006 года, раньше, чем Евразийский экономический союз. Его головной офис расположен на территории Казахстана и работает успешно, без финансовых потрясений.
В Минске уже несколько лет действует Евразийский суд. Есть также парламентское измерение со штаб-квартирой в Санкт-Петербурге. Три года назад создан Таможенный союз. То есть всё реально. Решения Евразийской экономической комиссии, наднационального органа, обязательны для всех стран содружества.
— Скажите как экономист и как зампред комитета Совфеда по международным делам, в чём практическая польза для бизнеса и экономики (например, Пермского края) от этого сотрудничества?
— Приведу два простых примера взаимовыгодного сотрудничества. Для космодрома Байконур, с которого взлетают российские космические аппараты и где работает российский персонал, таможенные процедуры представляли существенный барьер: какими бы добрыми ни были отношения, существуют официальные процедуры. Теперь этого барьера не стало.
Или пример чисто бытовой: прежде, когда россиянин направлялся на Дальний Восток, он дважды пересекал российско-казахстанскую границу. Сейчас проезд для него свободный.
— Может воспользоваться преимуществами такого сотрудничества бизнес Прикамья?
— Думаю, он обязан ими воспользоваться. А сделает ли он это — вопрос. Право пользоваться госзаказом на соседней территории, возможность по национальным лицензиям, разрешительным документам осуществлять ту или иную деятельность на любой территории — это дополнительные возможности. Многие проблемы можно решить перемещением рабочей силы — берешь её там, где она есть. И не надо этих людей оформлять как иностранцев. Появляется свобода для перемещения финансовых потоков. Возможность пользоваться услугами того же Евразийского банка развития.
Пермский край имеет по нынешним временам существенный минус, который в прежние времена был нашим плюсом. Нас спасало то, что Прикамье — глубоко континентальный регион, где в течение 500 лет не было войн, кроме гражданской. Сейчас, как правило, потенциал развития имеют приграничные территории, преимущественно на побережье морей и океанов. Мы слишком глубоко зашли в «подполье»: даже изобилие природных ресурсов, позитивный энергобаланс нас не спасают. Рабочая сила не настолько квалифицированная, как прежде, но уже стоит недёшево. Произошёл поколенческий сдвиг, в активе остались одни «менеджеры». Более того, наш «средний» человек квалификацию потерял, а потребности его возросли. Мы оказались в ситуации, когда кроме форумов нам надо ещё что-то делать в реальной жизни.
В Прикамье есть геологическая наука, крупнейшие в мире месторождения полезных ископаемых, достаточное количество собственной нефти, гидроэнергетика. Серьёзные заделы остались в машиностроении. Они не так, быть может, видны, но они реально существуют. Но этого уже недостаточно.
Мы должны открывать для себя другие сегменты. В том числе с учётом удалённости мы должны заниматься малотоннажным, но трудоёмким производством, когда добавленный продукт в большем количестве остаётся на нашей территории. Это то, что сегодня, в частности, делает компания «Прогноз», работающая на мировом уровне. Геология, традиционно неслабая химия также могут стать точками роста. Можно развивать на территории региона, допустим, фармацевтику с её ранее заложенными традициями и мощной учебной базой.
Пермь — вузовский город. Давайте попробуем состемно готовить кадры для Казахстана, Киргизии, Армении…
Есть ещё две актуальные темы: сотрудничество со странами ШОС и БРИКС.
Ну и самое узкое место для туризма и выставочно-конгрессной деятельности — пермский аэропорт. В 1991—1992 годах были все возможности при поддержке ЕБРР превратить его в современный хаб. Они были упущены — сейчас о хабе даже вдолгую не может идти речь. Но это не повод держать ворота города в таком ужасном состоянии.
В целом, говоря о нашем потенциале, могу сказать, что Пермский край в смысле природных ресурсов практически по всем параметрам гораздо более обеспечен, чем Бельгия, которая входит в десятку крупнейших экспортёров мира. Есть над чем задуматься.
Потенциал достаточный, развить его — задача поколенческая. Если идти только традиционным путём, мы не выберемся из сложившейся ситуации. Но если сложить усилия, то рост регионального валового продукта на 40% при том же населении можно обеспечить в разумные сроки. Это не делается взмахом пера, а достигается только упорной, последовательной работой.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.