В идеологии «проекта Окунева» я вижу системные изъяны
«Имею желание купить автомобиль, но не имею
возможности. Имею возможность купить козу,
но не имею желания. Так выпьем за то, чтобы наши
желания совпадали с нашими возможностями!»
(Кавказский тост)
Специалисты многих профессий понятие «критерий» отождествляют с «показателем». Для экономиста это тяжкий грех. Ибо при решении любой задачи показателей может быть много, а критерий — лишь один из них. Но не простой, а самый главный, определяющий конечный результат.
Порой подобрать критерий легче лёгкого. В приведенном выше тосте критерием выбора транспортного средства являются ресурсные возможности покупателя. Но уже при определении будущей спутницы жизни задача усложняется, и оптимальное решение достигается лишь при использовании системы показателей. Еще сложнее с инструментарием, когда необходимо подобрать наилучшего губернатора для одного из крупнейших регионов России.
В начале июля экс-депутат, а ныне активный общественный деятель Константин Окунев поставил крест на действующем губернаторе Викторе Басаргине, ограничив срок его полномочий пределами наступившей осени. В связи с этим он запустил проект, призывающий широкие пермские массы назвать представителя политической элиты, достойного в ближайшем будущем возглавить Прикамье.
К инициативе Константина Николаевича я отнёсся со здоровым любопытством. Интересно было сравнить наши списки потенциальных губернаторов. Но писать на эту тему не собирался. Среагировать на «проект Окунева» заставило его название: «Пермскому краю — губернатора-пермяка». В нем предельно чётко был сформулирован критерий подбора губернатора. Почему обязательно пермяка? По той причине, что «даже самый хороший варяг хуже, чем самый плохой наш пермский».
Оставить без внимания такой подход к определению первого лица региона не позволили два обстоятельства. Во-первых, моё экономическое происхождение (четверть века занимался экономическим обоснованием технических решений). Во-вторых, теория и практика, хотя и без большого успеха, но давно и многократно демонстрируют убогость «земляческого» подхода к формированию кадровой политики.
Лишь один пример из пермской практики. По моей субъективной оценке наибольший вклад в развитие Прикамья сделал «варяг» — Анатолий Солдатов. Первый раз в 1941 году он был «заслан» в Пермь директором завода и оставил память о себе не только орденами на знамени предприятия, но и образцовым заводским посёлком и лучшим в те годы Дворцом культуры, который сегодня носит его имя.
Второй раз Солдатов был «десантирован» из Москвы в председатели Молотовского (Пермского) совнархоза. Вроде бы парадокс: он не был первым (партийным или советским) областным руководителем. Но именно ему город обязан новым Комсомольским проспектом, набережной Камы, реконструированным оперным театром, а многие предприятия области — реконструкцией или строительством.
Почему Константин Окунев не доверяет «варягам»? Потому что на первом месте у них личная карьера, личная команда, личный кошелек. И лишь потом, на четвёртом месте — интересы региона. Боюсь, что в этом он заблуждается.
Лет пять назад, поздравляя давнего знакомого с повышением в списке долларовых мультимиллионеров Forbes, я коварно поинтересовался: «Какая разница, сколько у вас миллионов: 500 или 800?» И моментально получил ответ: «С потребительской точки зрения, разницы нет. Но кроме этого есть ещё профессиональное честолюбие; спортивный интерес; обязательства перед людьми».
Я был членом Совета Федерации, когда сенаторами назначали губернаторов и спикеров российских регионов, со многими из них активно общался. Уверенно заявляю: у каждого из моих знакомых были и здоровое честолюбие, и кураж, и желание быть в глазах нижестоящих «хорошим царём». У кого-то больше, у кого-то меньше, но были.
Среди моих бывших коллег имеются дальневосточники и кировчане. Как «экс-начальники», они, чаще всего, сдержанно относятся к тем, кто их сменил. Но ни один из них не назвал наших земляков Юрия Трутнева или Никиту Белых чужаками, гребущими под себя. Своими делами они уже доказали и продолжают доказывать обратное.
«Местный» имеет преференции перед «чужим» лишь при прочих равных условиях. А обвинять поголовно «варягов» во всех смертных грехах и в отсутствии у них «чистых помыслов» можно, лишь подтасовывая карты в ходе дискуссии. Или если сам относишься к этой не самой симпатичной человеческой разновидности.
В идеологии «проекта Окунева» я вижу еще один системный изъян. Кандидатов в губернаторы автор проекта оценивает исключительно как исполнителей. Даже не упоминаются такие качества, как инновационность, склонность к инициативам, способность идти на конфликт с вышестоящими ради интересов региона, кадровые предпочтения (не секрет, что не менее половины руководителей предпочитают иметь в своих заместителях не столько самых сильных, сколько наиболее преданных).
Чтобы соблюсти справедливость, подчеркну, что автора проекта следует не только критиковать.
Как человек дела, Константин Николаевич не ограничился вбрасыванием в массы голой идеи, а взял на себя трудоёмкую подготовительную работу: составил развернутые досье на полтора десятка пермских политиков, достойных претендовать на губернаторское кресло. Досье добротное. Полагаю, что им ещё долго будет безвозмездно кормиться самый различный люд: от политтехнологов избирательных штабов до аналитиков спецслужб.
Вольно или невольно автор проекта дал довольно точное описание политического климата России образца 2015 года, степени его демократичности. Конечная цель «проекта Окунева» — избрание «правильного» губернатора. Но при этом даже не рассматривается вероятность избрания губернатора из числа оппозиционеров действующей власти. Условиями попадания на губернаторский кастинг Константин Окунев называет принадлежность к партии власти, лояльность к администрации президента (АП) и близость к олигархам с высокими лоббистскими возможностями. Процессу поиска «лучшего из лучших» он присвоил оригинальное название — «переборы в АП». И лишь при описании «переборов» автор проекта вспоминает о существовании электората: будущий губернатор должен быть проверен на «избираемость».
При всех наших с Константином Николаевичем методологических и идеологических расхождениях, не могу скрыть эстетического удовольствия, которое получаешь, вникая в драматургию его проекта. Так и встает перед глазами: Москва, Старая площадь, управление внутренней политики АП. Его шеф читает пермскую газету: «Если раньше о корректировке курса развития страны говорили носители европейской парадигмы развития, желающие видеть будущее России более комфортным, не военизированным, то сейчас на авансцену выходит массовый, глубинный протест»...
Высокий чиновник напрягается, бледнеет. Его дрожащая рука тянется к телефону прямой связи с «самым-самым». Но в этот момент взгляд выхватывает строчку чуть ниже: «Я ответственно заявляю, что в ближайшие пару — тройку месяцев произойдет вмешательство федеральной власти в наши региональные проблемы... Вполне возможен... приезд высоких руководителей (например, Владимира Владимировича Путина) в Пермский край... С целью знакомства с потенциальным кандидатом на пост его губернатора».
Шеф облегченно вздыхает, вытирает, выступивший на лбу холодный пот, и вновь смотрит н газетный лист. «Значит, Окунев? — спрашивает он себя. — Эту фамилию необходимо запомнить»...
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.